Работа была представлена на школьной, а затем и муниципальной научной конференции.
Цель работы:
выяснить, почему часто слова «немец» и «фашист» ставят в один ряд;
исследовать причину такого отождествления
доказать, что эти слова нельзя употреблять в одном значении.
Скачать:
Предварительный просмотр:
МУНИЦИПАЛЬНОЕ КАЗЕННОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ «СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА с.БОБРОВКА КРАСНОАРМЕЙСКОГО РАЙОНА САРАТОВСКОЙ ОБЛАСТИ»
муниципальная учебно-исследовательская конференция учащихся 1-11 классов
«К основам наук»
«Немцы и фашисты – слова-синонимы?»
Работу выполнила ученица 6-го класса
Мерзлякова Анастасия.
Научный руководитель Токарева Наталия Анатолиевна
учитель немецкого языка.
Красноармейск 2014-2015 учебный год
Тема: Немцы и фашисты – слова-синонимы?
Цель работы:
выяснить, почему часто слова «немец» и «фашист» ставят в один ряд;
исследовать причину такого отождествления
доказать, что эти слова нельзя употреблять в одном значении.
Введение
1. Историческая справка
2. Великая Отечественная война и репрессии против российских немцев
2.1 Депортация немцев Поволжья после указа 1941 года.
2.2 Трудармия
2.4 Частичная реабилитация 1964 года
Заключение
Литература
Приложение
Для реализации данной цели необходимо решить следующие задачи: -
изучить материал по истории немцев Поволжья;
исследовать архивные материалы;
Трехлетним осужден,
Совсем без суда
Трехлетним погружен
Незнамо куда.
В глубокой Сибири...
Мы лишние тут
К людям подселили
Мы им, как хомут.
Совсем нас не кормят,
Лишь малость дают.
На нас, немцев, смотрят:
«Фашисты», - зовут.
А.Штоль
Будут ли когда-нибудь у нас различать немцев и фашистов?
История нашей области тесно связана с судьбой немцев, высланных не только с Поволжья, т.к. отсюда было сослано 846 тысяч человек. (Приложение № 1)
В.Фукс, председатель краевой организации немцев «Возрождение», выступая в 1991 году на собрании немецких россиян сказал: «Тогдашние правители старались переселять нас тайно, сознавая свое беззаконие в отношении целого народа только из-за национальной принадлежности. Указ не был опубликован, за исключением двух газет «Нахрихтен» и «Трудовая правда», издававшихся в автономной республике немцев Поволжья, а также в сборнике Ведомостей Верховного Совета, которым пользовался ограниченный круг людей в служебных целях».
Однако «шила в мешке утаить» было нельзя. Хотя немецкие семьи везли в запертых товарных вагонах в сопровождении вооруженной охраны, об этом становилось известно населению, живущему близ железных дорог. Слух о том, что везут «фашистов» распространялся во всех направлениях, разжигая враждебные отношения к ним со стороны местного населения. Это выгодно было Сталину и Берии, т.к. помогало оправдывать выселение целого народа.
Все прелести массовой депортации: голод и холод, скученность, болезни, высокая смертность маленьких детей и стариков - пришлось пережить российским немцам, этапируемым НКВД как из республики Немцев Поволжья, так и из других областей страны по вышеприведенным постановлениям, а также другим приказам, шедшим в конце 1941 и 1942 годах. (Приложение № 2)
Расселяли немцев по самым различным населенным пунктам, по возможности избегая компактного размещения. Таким образом, члены одной семьи оказывались за сотни километров друг от друга. Еще один указ, запрещавший перемещение за пределы места ссылки под страхом наказания каторжными работами на срок до 20 лет, превращал их, по существу, в узников ГУЛАГа.
Даже выражение «каторжные работы» было связано с немцами, ибо до Великой Отечественной войны оно не произносилось.
Находясь в концентрационных лагерях, до сих пор стыдливо именуемых «рабочими колоннами», советские немцы подвергались неслыханному унижению и оскорблению. Уголовные преступники, отбывавшие заключение вместе с ними, находились в лагерях под защитой закона, они знали конкретно, за что их осудили и на какой срок. Они могли пожаловаться прокурору или по линии НК ВД вплоть до Москвы за неправильное отношение к ним администрации лагеря. Немцы же не только не знали, за что сидят, сколько им лет находиться в заключении, но и жаловаться на оскорбление и угрозы им было некому.
Очень скоро мужчин, а потом и женщин стали направлять через военкоматы или же по предписанию местных Советов в «трудовые колонны». Там они работали по 10-14 часов в сутки в тяжелейших условиях, плохо одетые, при минимальном питании. Десятки тысяч человек погибли в лагерях, лишь немногим «трудармейцам» посчастливилось, пробыв 8-12 лет без судебного решения в заключении, выйти на свободу. Спустя полувека в 1991 году Президент СССР издал Указ о награждении медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Распространяется он и на немцев, подвергшихся насильственному переселению. Этот Указ советские немцы ждали десятки лет. Большинство тех, кто прошел через преступные бериевские лагеря, давно уже умерло.
До конца 80-х годов проблема российских немцев вообще замалчивалась. Только с развитием гласности стали появляться статьи, посвященные судьбе советских немцев, особенно в период роста эмиграционных настроений. За эти годы огромное число русских немцев нашли приют в Германии. Их выезд воспринимается как единственная гарантия остаться немцами, и если не родителям, то хотя бы детям стать потом полноправными гражданами в немецком государстве, поэтому их никто не осуждает. Хотя есть другой взгляд. Мне хочется привести высказывание Иммануила Яковлевича Гердта, родившегося 1 января 1924 года в деревне Штрасбург немецкой автономной республики, депортированном с семьей в д.Болчук Сухобузимского района и ныне там проживающего: «Я хочу сказать, что никогда не считал себя репрессированным. Что Волга, что Красноярский край - это все моя Родина. И хоть не все мне по душе, что сейчас происходит в России, но другого у меня нет. Понимаете? Я не осуждаю тех, кто уехал. Это дело совести каждого. Но я никогда не откажусь ни от своей национальности, ни от России. Я - русский немец».
Что же формировало такое негативно-враждебное отношение сталинского руководства к советским немцам?
Предыстория его такова. Накануне второй мировой войны, придя к власти в Германии, нацисты стали практически реализовывать родившуюся еще в конце восемнадцатого века концепцию "пангерманизма". Концепция этой политической теории заключалась в том, что представители всех немецких национальных меньшинств в зарубежных странах рассматривались по сути как представители германского государства и должны были исповедовать его взгляды, а также оказывать моральную и иную поддержку его деятельности. После прихода к власти нацистов произошла трансформация этой теории на свой лад - немецкие национальные меньшинства в других странах должны были быть "форпостами нацизма".
Привлекая своих приспешников к аншлюсу Австрии, захвату Чехословакии, Польши, Норвегии, нацизм насаждал среди правительств и широких слоев населения многих стран страх перед фашистской "пятой колонной".
В 1936 году в обиход вошел прозвучавший из уст франкистского генерала Э. Мала накануне наступления на республиканский Мадрид термин "пятая колонна", подразумевавший "внутреннего врага". С тех пор этот термин стал использоваться для обозначения тайного многочисленного врага, способного нанести в решающую минуту боевых действий на фронте удар в глубоком тылу.
В условиях паники и поисков "внутреннего врага" правительства многих государств принимали различные законодательные меры, запрещавшие на своей территории деятельность немецких национальных клубов, школ.
Сталинский тезис "обострения классовой борьбы в условиях построения социализма" оправдывал поиск врагов как среди немецкого населения СССР, так и других народов страны. Этому способствовало и то, что, войдя в прямой контакт на границе с Советским Союзом в 1939 году, фашистская Германия, вынашивая планы нападения на СССР, приступила в соответствии с апробированной практикой к созданию в приграничных районах разведывательно-подрывной агентурной сети. Здесь сразу следует отметить, что немецкое население западных регионов, вошедших в состав СССР в 1939-1940 годах, нельзя отождествлять с советскими немцами, проживавшими в нашей стране в условиях социалистических отношений уже более двадцати лет. Кроме того, сотрудничество отдельных лиц из числа немецкого населения этих регионов с германскими спецслужбами ни по объёму, ни по активности нельзя сопоставлять с аналогичными действиями местных националистических групп.
Однако началась Великая Отечественная война, и десятки тысяч солдат и офицеров из числа советских немцев были среди тех, кто принял на себя удар германского фашизма.
В июле-августе 1941-го в боях под Рогачевом фашистам был нанесён первый в истории Великой Отечественной войны чувствительный контрудар. Именно здесь и погиб, защищая российскую землю, немец из Поволжья Яков Вагнер. Его личные вещи хранятся рядом с документами воинов других национальностей в музее народной славы Рогачева.
Пауль Шмидт, бежав из трудармии на фронт, взял имя своего друга-азербайджанца Али Ахмедова, был зачислен в Красную Армию и дошёл с боями до Берлина. Был награждён орденами и медалям. И только после окончания войны при поддержке маршала Жукова ему были возращены его настоящие имя и фамилия.
Офицер Адольф Берм входил в состав советской администрации в Берлине. Звания Героя Советского Союза были удостоены танкист Петр Миллер, артиллерист Сергий Волькенштейн и другие советские немцы.
Однако, чтобы иметь право защищать Отечество, им пришлось изменить фамилии. Поэтому сейчас уже трудно выяснить, сколько же советских немцев воевало с фашистами, сколько из них награждены орденами и медалями. Ясно только одно - советские немцы, так же как и представители других народов нашей страны, защищали Родину от фашистов.
Не только на фронте, но и в тылу советские немцы работали на благо Родины и приближали Победу.
В начале военных действий, по оперативным и официальным данным, общее политическое настроение населения республики немцев Поволжья "оставалось здоровым". Но имелся ряд случаев недовольства со стороны немецкой молодежи по поводу отказа в призыве на службу в Красную Армию.
Имеются свидетельства о том, что в июле 1941 года Молотов и Берия выезжали в Энгельс, где на одном из заседаний партаппарата и представителей Красной Армии обратили внимание присутствующих на опасность, которую, по их мнению, представляли для государства немцы Поволжья, а также на необходимость принятия репрессивных мер, оправданных с точки зрения внутреннего положения страны.
Утверждалось, что по достоверным данным, среди немецкого населения Поволжья имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья. Так как Советским властям о наличии диверсантов местное население не сообщало, следовательно, оно скрывает в своей среде врагов Советской власти и советского народа. А в случае диверсионных актов советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья.
Во избежание таких нежелательных явлений Президиум ВС СССР признал необходимым переселить все немецкое население Поволжья в другие районы, наделить пахотной землей и оказать госпомощь по устройству.
До зимы 1941-го немцы, хотя и обвиненные безосновательно в пособничестве фашистам, не воспринимались как "диверсанты и шпионы". Не хватало общественного мнения, чтобы окончательно сформировать образ врага в лице советских немцев. Но позже такой повод нашёлся. Это была серия статей публициста Ильи Эренбурга, в которых он высказывал праведный гнев в отношении фашистских захватчиков, мобилизовывал моральный дух советских людей на борьбу с врагом. Однако его публикации под названиями "Убей" и "Убей немца" рикошетом ударили по ни в чем не повинным советским немцам.
В результате идеологическое понятие "фашист" оказалось подмененным национальным понятием "немец".
Советские немцы попадали в лагерную зону не по решению судебных органов. Нет, их осудили оптом не за содеянное, а за то, что их имена были Курт и Марта, за то, что их родным языком был немецкий, за то, что они были по национальности немцами. Ведь они несли на себе ярлык "фашистов".
http://humus.dreamwidth.org/5470624.html
Я родился, и над моей купелью вспыхнуло пламя 1941-го года, которое опалило меня и жизнь мою, как и миллионов моих сверстников.
Разумеется, живя в оккупации, немцев я видел, но представления о них память моя не сохранила, так как они «дали дёру с Азова», когда я был двухгодовалым пацаном в конце 1942-го года.
А вот в 1946 году я увидел и запомнил пленных немцев в Краснодаре, где они работали на восстановлении разрушенного ими города. Мама моя работала поварихой в столовой, где харчевались пленённые, а меня, уже шестилетка, некоторые из них... звали:
- Михель, ком, ком, - и гладили по голове, говоря, - «Их хабе айнен зон ин Дойчланд,» - обнимали меня. И, со слезою на глазах, – «Гитлер капут, Михаэль!»
Смотрел я на них и думал – какие же они фашисты?..
Дядьки как дядьки, и совсем не обижают меня, как мой отец, который, когда возвернулся с войны, весь в орденах и медалях, а мамку и меня обижает каждый день.
Мне затрещину такую дал, что у меня искры с глаз посыпались, а в ухе до сих пор звенит, а я его так ждал с войны! Доиздевался до того, что мама ему выкрикнула: «Фашист ты!» – И, забрав меня уехала из Краснодара в Азов, где мы жили у чужих людей, а потом отвезла в степной хутор к моим дедушке и бабушке.
Там во время войны тоже «немцы» стояли, но их почему-то называли «итальянцы» и «румыны». Нам, пацанам и девчонкам это было до лампочки и мы, играя в войну, «сражались с немцами». Откуда мы знали, кто они на самом деле? Немцы и всё!
Я, подговорив своих самых закадычных дружков, «создал» партизанский отряд и мы громили «немцев» по всему хутору, хоть и были они «наши», но со Смирновки, так как проживали по другую сторону Савкиной речки.
Заместителем командира партизанского отряда, то есть меня, был Шурка Копылов из Белоруссии, комиссаром у нас была армянка, Лизка, мать которой с тремя детьми бежала из-под Киева.
Вопрос о том, как это - «армянка из-под Киева», у нас не стоял и «почему это она там родилась» - тоже! Главное – она была верна партизанскому отряду, как Анка-пулемётчица у Чапаева...
В 1950 году, волею судьбы, я, десятилетний, оказался в Ростове-на-Дону, где учился в школе, в которой во время войны была конюшня. Подоконники были обгрызаны лошадьми. Грызли они их аж до разгрома армии Паулюса под Сталинградом, а как драпанули, конюшню очистили и снова превратили в школу. Мне и в голову тогда не приходило, что через годы придётся работать в этой школе, но довелось, чему я несказанно рад.
Где-то в году 1958-м произошло очередное моё «знакомство с немцами». Так я от мамы узнал, что в мою тётю Марию, жившую в Азове во время войны, был влюблен немецкий офицер, и то, что если бы не их любовь, то брата моего старшего, Сашку, расстреляли бы за то, что он у этого офицера стащил пистолет. Когда тётя Мария сказала ему: «Вилли, это мой племянник, не убивай его,» - тот ответил: «Мария, я люблю тебя больше жизни. Пусть меня расстреляют за утерю оружия». И, дав пинка Сашке под зад, вышвырнул за калитку.
В те годы и бабушка, Анна Фёдоровна, мать моего отчима, рассказывала, что во время войны у них на постое было аж три немца. Которые никогда не обижали ни её, ни её дочерей, хотя знали, что её сын на фронте. Они носили в дом продукты, из которых бабушка готовила еду для постояльцев, себя и дочерей. И никого они не обидели, а сказав: "- Гитлер капут!" – в один из дней покинули дом, и город...
В 1958-м я уже работал на заводе п/я №..., в одном из цехов. Со мной работал Василий Стукалов. Был он малость постарше меня, хромой на одну ногу, волосы льняные, глаза добрые и ямочки на щеках, отчего, когда он смеялся, у всех душа радовалась. Сам он рассказывал, почему хром, так:
Когда немцы были в Ростове, то их техника стояла по улицам. Я надыбал, что в одной из крытых машин в ящиках были банки с консервами. Часовой ходил от угла до угла улицы и наигрывал на губной гармошке.
Когда он отошёл от машины с консервами, я нырнул под брезент. Набрал за пазуху банок, выглянул, выпрыгнул и погнал по улице домой. Немец оглянулся, увидел меня и закричал: «Хенде хох!" и погнался за мной. Да что мне его "Хенде хох!".
Да куда там ему меня догнать! Он тогда снял винтовку, да как жахнет!
Мне показалось, что он в меня стреляет, и я дал газу с перепугу. А тут как на грех, люк под ноги попался и когда я наступил на крышку, то она, зараза, сдвинулась и я чертыбабахнулся в люк.
Вот так и стал я хромым. Там бы я и окочурился, так как перелом ноги оказался открытым, кровища из меня хлестала. Спасибо немцу, когда он подбежал к люку и увидел меня, то вытащил и в их санчасть понёс на руках. Я так и подумал, что меня на запчасти порежут. Раздели меня наголо, положили на стол и немецкий врач начал меня карнать. Укололи чем-то. Я и отключился. Когда очнулся, то не понял почему они меня не дорезали до конца. Потом пришёл тот немец, что резал меня, и говорит: «Твой матка пришёл. Шнель наххауз!». А матери и говорят: «Матка, дер зон цап-царап. Шлехт!». Отдали ей консервы, что я стащил, одели и два немца отнесли меня домой.
Мать поплакала –поплакала да и говорит мне: «Васька, мир не без добрых людей, а ты воровать полез. Это же немцы, у них за воровство руки отрезают. Скажи спасибо, что тебе не отрезали, да и ногу присобачили".
Тот немец, из-за которого я хромцом стал, нам не раз хлеб и консервы приносил. Говорил, что у него в Германии своих трое. Вот так и хромаю теперь.
Всё это мне казалось странным. Немцы-фашисты и вдруг любовь, доброе отношение, даже медицинская помощь. Хлопнули бы как муху, как требовал их Гитлер, и дело с концом, а тут проявление человечности.
Но мне, пацану, некогда было задумываться об этом, так как я радовался каждому дню, солнцу, друзьям и подругам, да и жизни впереди.
Надо же такое! В 1959-м году меня призвали на службу в Советскую Армию и там я впервые увидел немца! Это был странный немец! Его Звали Женька Куллер. Был он рыжий-рыжий, глаза голубые-голубые, росту среднего, говорил, как и все мы, на русском языке, а в документах, в графе «национальность» чётко было написано «немец»!
«Конечно это по ошибке ему кто-то написал!» - подумал я. Как бывший командир партизанского отряда, я стал «пытать» Женьку. Но он на «допросах» вёл себя героически и говорил, что родился в казачей станице Георгиевская на Ставропольщине, а почему такой рыжий и немец, не знает. Мы, сержанты, хохотали над признаниями Женьки Куллера, этого прекрасного немца с Георгиевской.
Служил Куллер в отделении планшетистов мл. сержанта Швец Павла, молдованина. И были они неразлучные друзья. У них и клички армейские были «Паша» и «Кеша» . К слову, на командном пункте полка, на котором мне довелось служить, кого только не было из многонационального Союза, но никому и в голову не приходило оценивать солдата, сержанта и офицера по национальному признаку. Комбат наш был осетин, ну и что?
Красив, как бог Марс, войну прошёл, не грудь, а иконостас. Да и говорил он какому-то узбеку или туркмену: «Ти чито, не русский?» На что парень из какого-нибудь аула отвечал: «Каки не русськи?! Мая русськи, таварища капитана! Мая не фашист»....
P.S. К своему повествованию "Не все немцы были фашистами" я прилагаю статью, которую рекомендую прочесть всем инакомыслящим по этому вопросу:
Максим Максимов, 20.10.2018: -
Германский рейх напал на Советский Союз без объявления войны. Это было неожиданностью не только для нашего народа, но и для многих немцев. Многие выжившие солдаты Вермахта вспоминали, что были шокированы решением фюрера нарушить договор о ненападении
А ветераны Красной армии как один выражали общую мысль о разочаровании в немецких трудящихся, которые пошли войной против государства рабочих и крестьян. Удивлялись: куда же делись миллионы немцев, которые голосовали за Тельмана?
История показала, что подобное периодически случается. Последний печальный пример - Украина. В таких ситуациях миллионы на какое-то время перестают иметь значение, а историю творят единицы.
Самые эффективные в мире. Правда и мифы о партизанском движении СССР
© РИА Новости, Леонид Коробов | Перейти в фотобанк
В 1941 году таких в вермахте было немного. Но они были: например, Фриц Шменкель.
Из вермахта - в партизаны
В 1961 году следователи КГБ в Калининской (Тверской) области РСФСР доложили в Москву, что в ходе расследования преступлений нацистов во время войны установили личность командира партизан боевой группы, уничтожившей отряд предателей-полицаев. Им оказался немец. Но не «русский немец» с Поволжья, а гражданин страны-агрессора, то есть Третьего рейха.
Это был не обычный гражданин - ефрейтор 186-го пехотного полка вермахта по имени Фриц Ганс Вернер Шменкель. В ноябре 1941 года он дезертировал из части, прятался у местных жителей, а затем присоединился к партизанскому отряду «Смерть фашизму», воевал в его рядах и совершил много такого, что обычно называется словом «подвиг».
Судите сами. Фриц Шменкель много раз ходил в расположение частей вермахта, переодевшись в немецкую форму, для проведения диверсионных и разведывательных операций. Не раз участвовал в боях с частями противника, в том числе против танковых подразделений. Германский, советский партизан, которого в отряде называли Иван Иванович, заманил в лес отделение полицаев из 11 человек, где предателей судил партизанский трибунал.
Он был ключевой фигурой группы диверсантов, без которой операция по захвату немецкого конвоя с продовольствием была бы немыслима. Всё было организовано, как в фильме Алексея Германа «Проверка на дорогах». За поимку предателя командование вермахта назначило награду.
После освобождения Смоленщины Фрица Шменкеля наградили Орденом Боевого Красного Знамени. А затем, после переподготовки в диверсионной школе командования Западного фронта, выбросили с дивотрядом «Поле» в Белоруссии, где Шменкель попал в плен.
Не дезертиры - герои. Немецкие солдаты, перешедшие на сторону Красной армии в 1941 году
© commons.wikimedia.org, Public domain Фриц Шменкель | Перейти в фотобанк
Его казнили 22 февраля 1944 года в Минске. Перед смертью позволили написать письмо своей семье, в Рейх, где у Фрица Шменкеля были жена Эрна и трое детей: Ганс, Урсула и Криста. В письме были смелые строки: «Извини меня за беспокойство, которое я вам причинил тем, что до конца шёл по избранному пути. Но я не отказываюсь от своих дел и в последние часы моей жизни. Своему расстрелу я иду смело навстречу, так как я умираю за хорошее дело».
Признание и слава
Мотивы героя следователи объяснили тем, что он был коммунистом, а его отца, тоже коммуниста, был убит во время уличных боев с нацистскими штурмовиками. Начальник управления КГБ по Калининской области полковник Михаил Горбатов ходатайствовал о представлении Фрица Шменкеля к Золотой Звезде Героя.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 октября 1964 года «за активное участие в партизанском движении, образцовое выполнение боевых заданий командования в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом геройство и мужество» гражданину Германии Шменкелю Фрицу Паулю (под таким именем Шменкель был известен в советской историографии. - Ред.) посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Память о Шменкеле была увековечена на неслыханном уровне. Награду жене немецко-советского партизана, Эрне Шменкель, вручил лично Леонид Ильич Брежнев. По указу Первого секретаря ЦК СЕПГ (Социалистической единой партии Германии) Вальтера Ульбрихта памятная стела в честь товарища Фрица украсила здание в Берлине, где 8 мая 1945 года подписали акт о безоговорочной капитуляции Рейха. В ВВС ГДР его имя носила 1-я истребительная эскадрилья Jagdfliegergeschwader. А по предложению товарища Ульбрихта одна из улиц столицы Германской Демократической Республики получила название «Фриц Шменкель штрассе».
Был ли Шменкель?
В эту историю сегодня трудно поверить. Сложно представить солдата вермахта, который во время триумфального наступления его армии на Москву, когда мало кто сомневался в том, что Советскому Союзу пришел конец, взял и перешел на сторону уже почти разгромленного противника. И не просто противника: ефрейтор Шменкель сбежал к жалким остаткам разбитых частей Красной армии и местного ополчения, которые прятались по лесам.
Украинские партизаны и террористы: кто они на самом деле
© Служба безпеки України
Дезертируя к ним, Фриц, как Бумбараш, оказывался меж двух огней. Его повесили бы свои, если бы поймали. И повесили бы партизаны, потому что он не просто враг, но еще и Фриц и Ганс по имени. Просто эталонный «фашист» с агитационной листовки.
Смысл подобного поступка не поддается объяснению. Конец русской кампании с точки зрения солдат агрессора был близок, о чем ефрейтор Шменкель прекрасно знал из разговоров с сослуживцами. Конец кампании - это путь домой, к семье. Но таинственный ефрейтор выбрал лес и ожесточенных партизан противника, которые сначала и правда чуть не поставили его к стенке.
Но это только пролог к загадке.
А ведь была и другая Германия
Легенда о партизане «товарище Ш» подтверждается тем, что все-таки Фриц Шменкель не был единственным феноменом. Его история - одна из ряда других, а потому - типична. Немецких перебежчиков в самом начале войны было очень мало, но все же они были. Перед самым вторжением Рейха в СССР только за одни сутки перебежали как минимум четверо военнослужащих вермахта.
За шесть часов до вторжения через Западный Буг переплыл самый известный немецкий перебежчик - 30-летний ефрейтор 222-го полка 75-й пехотной дивизии вермахта Альфред Лисков. Как и Шменкель - коммунист, шедший на фронт с намерением перейти на сторону СССР. Как и у Шменкеля, у Лискова в Рейхе осталась семья.
Не дезертиры - герои. Немецкие солдаты, перешедшие на сторону Красной армии в 1941 году
© russian7.ru Альфред Лисков | Перейти в фотобанк
Еще одним типичным в этом ряду примером является поступок человека, поистине легендарного. 15 июля 1941 года в районе белорусского города Бобруйска солдат 134-й пехотной дивизии вермахта Хайнц Кесслер дезертировал во время боевого патрулирования и перешел на сторону противника. Его история как две капли воды похожа на историю Фрица Шменкеля.
«Я переплыл на правый берег Березины и спрятался в каком-то крестьянском доме, - вспоминал Кесслер. - Я положил свой автомат и ранец на стол, попросил женщину спрятать меня. Потом пришли советские товарищи - солдаты с четырьмя офицерами. Они забрали меня с собой. Так началась моя долгая поездка на восток, во время которой советские товарищи говорили, что до 1933 года в Германии была сильная коммунистическая партия. А я говорил им, что сейчас подавляющее большинство немцев искренне верят нацистской пропаганде».
Перебежчики 1941 года. Кто они?
Общим во всех случаях переходов немецких солдат на сторону Красной армии в начале войны было то, что все они были так или иначе связаны с германским коммунистическим движением. Все они были убежденными антифашистами. Все они были очень высоко мотивированы и шли на фронт с намерением перейти на сторону СССР.
До момента перехода их случаи похожи. Но после - история Шменкеля расходится с историями Лискова, Кесслера и других героев-перебежчиков 1941 года. Нетипично то, что военнопленного, которого писатель Борис Полевой называл «товарищ Ш», зачислили в партизанскую часть, а не эвакуировали на «Большую землю», потому что эвакуации подлежали все военнопленные армии противника.
Все немцы, даже добровольно перешедшие на нашу сторону, отправлялись в тыл, всем пришлось долго или коротко посидеть в лагере. За одним лишь исключением: Альфреда Лискова вывезли из Львова в Москву, где он стал настоящей звездой советской пропаганды. В конце июня 1941-го о нём написали «Правда» и «Известия» - как об истинном коммунисте-интернационалисте, который совершил достойный примера для немецких солдат поступок.
Вскоре Лисков обращался со страниц листовок к своим бывшим сослуживцам с призывом переходить на советскую сторону. Правда, образ антифашиста Лискова радовал только читателей советской прессы: успеха в вермахте его листовки не имели.
Проблемы Вальтера Ульбрихта…
В августе 1941 года под руководством секретаря Коминтерна Дмитрия Мануильского создали спецгруппу для развертывания антифашистского движения среди имеющихся на тот момент военнопленных. Была поставлена задача добиться от них подписания бумаги, осуждающей агрессию Рейха против СССР. В результате из 974 пленных одного из лагерей свои подписи поставили лишь шестеро.
Будущий лидер ГДР, большевик Вальтер Ульбрихт с самого начала войны столкнулся с трудностями агитации пленных солдат армии, которая одерживает блестящие победы. Частью его работы были социологические опросы пленных соотечественников. И осенью 1941 года у товарища Ульбрихта не было позитивных рапортов.
«Перед рядом солдат мы поставили вопрос, что поражение Рейха и свержение Гитлера - вот путь спасения немецкого народа. Только немногие коммунисты были согласны. Хотя в первый момент даже они были удивлены такой постановкой вопроса», - писал он в одном из ранних отчетов.
Не дезертиры - герои. Немецкие солдаты, перешедшие на сторону Красной армии в 1941 году
© commons.wikimedia.org, Deutsche Fotothek Вальтер Ульбрихт | Перейти в фотобанк
…и его успехи
…Это было, когда Гитлер приказал отчеканить памятные наградные медали для участников ожидаемого взятия Москвы, а ефрейтор его армии Шменкель сбежал от славы победителя большевиков и от семьи, ждавшей его дома. Когда юный Фриц, дрожа от холода, прятался в лесах Смоленщины, бывший рядовой 134-й дивизии вермахта Хайнц Кесслер сидел в лагере для военнопленных в Казахстане. Именно тогда, когда поражение СССР казалось неизбежным даже убежденным перебежчикам-коммунистам, Вальтер Ульбрихт и познакомился с Кесслером во время посещения лагеря.
Военнопленный Кесслер поступил добровольцем в Антифашистскую школу, стал сотрудником 7-го отдела ГлавПУРа (Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота СССР. - Ред.), работал на фронтах, агитируя немецких солдат. Стал кавалером Орденов Красной Звезды и Отечественной войны. Входил в комитет «Свободная Германия», куда после разгрома 6-й армии под Сталинградом выстроилась длинная очередь немецких военнопленных во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом.
Немцы в Красной армии
В СССР жило полтора миллиона немцев. Когда Рейх напал, их брали в армию в очень ограниченном количестве и в строго индивидуальном порядке. Как правило, это были коммунисты, которые работали на ГлавПУР.
Че Гевара и украинские партизаны
© РИА Новости, Макс Альперт | Перейти в фотобанк
В августе 1941-го из АССР немцев Поволжья призвали всего 50 человек, и то - проверенных членов ВКП(б). Правда, на фронте оказались немцы, призванные в РККА перед войной. Их в начале 1941 года насчитывалось свыше 33,5 тысячи человек.
Первый удар врага встретили защитники Брестской крепости - в том числе командир полка майор Дулькайт, подполковник медицинской службы Кролл, подполковник Шмидт, старший лейтенант Вагенлейтнер, старшина Мейер, рядовые Кюнг, Киллинг, Миллер и другие.
В начале войны награждали редко и за особые заслуги. Но среди награжденных были старший лейтенант Шварц и полковник Гаген. В 1945 году Николай Александрович Гаген уже в звании генерал-лейтенанта примет участие в Параде Победы на Красной площади.
24 августа 1941 года, когда перебежавший к нашим рядовой Хайнц Кесслер ехал этапом в Казахстан, газета «Комсомольская правда» под заголовком «Мы отомстим за тебя, товарищ!» рассказала о подвиге красноармейца Генриха Гофмана. Двадцатилетний юноша, попав в плен, не изменил военной присяге. Газета поместила большой фотоснимок обгоревшего, с пятнами крови, комсомольского билета рядового Гофмана.
А 28 августа «Комсомолка» рассказала о подвиге зенитчика Генриха Неймана, который сбил четыре бомбардировщика «Юнкерс». По иронии судьбы эта статья вышла именно в тот день, когда был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». Большинство немцев после этого вывели из действующей армии в тыл - за редким исключением, когда за сослуживца горой стояла часть.
Немецкие партизаны СССР
Партизаном №1 даже в Рейхе назывался Герой Советского Союза Александр Герман - командир партизанской бригады, действовавшей на территории Ленинградской и Калининской областей. Там же партизанил бывший лётчик, капитан Ассельборн. В 1943-м прославился «окруженец», старший лейтенант Роберт Клейн. Он, переодевшись в форму противника, не допустил подрыва моста через Днепр - за это удостоен Золотой Звезды Героя. Партизанский отряд «Авангард», работавший в Одессе, возглавляли немцы Гефт, Бурзи и Берндт. Они погибли в одном из тяжёлых боёв, прикрывая выход отряда из окружения на территории Польши.
Не дезертиры - герои. Немецкие солдаты, перешедшие на сторону Красной армии в 1941 году
И здесь можно окончательно отбросить сомнения в том, что Фриц Шменкель был реальным человеком. Почему его не вывезли в тыл, как военнопленного? Почему не использовали в пропаганде, а позволили ему участвовать в боевых действиях, хотя была опасность, что он может оказаться двойным агентом? Наконец, почему командование РККА после освобождения не оставило Шменкеля в тылу, чтобы показывать на газетных полосах, украшенным Орденом Боевого Красного знамени? А вместо этого - бросило в тыл немцам, под Оршу, с риском, что он может быть схвачен и использован контрпропагандой противника, что в конечном счете и случилось. Он попал в плен, правда, ведомству Геббельса полезным быть не пожелал.
Память о подвиге «товарища Ш»
Сомнений быть не может. Заслужившие доверие немцы, доказавшие истинность своих мотивов делом, реальными подвигами и вкладом в Победу, удостаивались чести получить оружие и сражаться на стороне Красной армии. В том числе с риском попасть в плен.
Фриц Шменкель вел себя в плену достойно. Это доказывается тем, что он был приговорен не к повешению, а к расстрелу, а также ему разрешили написать последнее письмо домой. Сегодня доска в память о подвиге Фрица Шменкеля украшает здание на площади Свободы №4 в Минске.
В Германии 1-я истребительная эскадрилья ВВС ГДР имени Шменкеля была расформирована в 1990 году. А улицу Шменкеля в Берлине переименовали в 1992-м.
Судьбы немецких героев-перебежчиков 1941 года
Альфред Лисков, которому слава и Москва вскружили голову, работая в «Коминтерне», стал конфликтным и неадекватным. Он постоянно преувеличивал свою роль, критиковал всех и вся. Из-за резко изменившегося поведения и явного психического расстройства на него постоянно жаловались коллеги по агитационной работе, в том числе Георгий Димитров. Даже писали доносы.
Оккупированный Киев: неразгаданные тайны советского подполья
© deus1.com
Лискова арестовывали, но освобождали «по состоянию здоровья». Его судьба после войны неизвестна.
Вальтер Ульбрихт стал главой ГДР. Именно он изучал документы КГБ с историей подвига Фрица Шменкеля, он разыскал его семью, организовал церемонию передачи Золотой Звезды Героя СССР и Ордена Ленина жене «товарища Ш» Эрне и детям: Гансу, Урсуле и Кристе. Вручал награду лично товарищ Брежнев. В 1971 году Леонид Ильич во время первого зарубежного визита в качестве генерального секретаря в Берлин убедит товарища Ульбрихта уступить руководство партией и социалистической Германией Эриху Хоннекеру - «по состоянию здоровья».
Хайнц Кесслер при Ульбрихте стал начальником генштаба армии ГДР и заместителем командующего силами Варшавского договора. А при Хоннекере - министром обороны страны. В 1989-м уволен в запас. В 1993-м судим и осужден на семь с половиной лет тюрьмы в процессе «декоммунизации». Отсидел пять лет, освобожден «по состоянию здоровья».
До конца оставался верен тому мотиву, который толкнул его в 1941 году перейти на сторону Красной армии.
«Для меня это было прежде всего патриотическим заданием», - сказал он в последнем интервью.
Хайнц Кесслер скончался 2 мая 2017 года в Берлине. Он был последним героем-перебежчиком 1941 года.
Точная статистика о немецких солдатах, которые перешли на сторону Красной Армии, отсутствует. Известно, что счет сделавших осознанный выбор шёл на сотни. В последние месяцы войны, когда положение Германии стало безнадежным, немцы сдавались в плен десятками тысяч.
Рецензии
Уважаемый Михаил,
Вы привели весьма убедительные примеры того, что отдельные немцы, - вне зависимости от господствующей в основной массе их народа идеологии, - способны на проявление человечности. Война не смогла их полностью превратить в зверя. Были и такие немцы, кто был активным антифашистом и погиб в застенках Гестапо.
Но для исторически верного воспроизведения типичного представителя Германии 30-х и 40-х годов прошлого века нельзя опираться на Ваши примеры. Михаил Волонтир воплотил на экране образ цыгана Будулая. Наше великое уважение замечательному представителю цыганского народа. Но если мы на основе Будулая попробуем слепить типаж рядового цыгана, то получится фальшивка. Ваш пример относительно русских немцев здесь не к месту. Русские немцы выросли в нашей среде и они гораздо больше русские, чем немцы.
Вы говорите, что не все немцы – фашисты. Никто не спорит. Но на Ваши десятки примеров другие очевидцы приведут сотни и тысячи других примеров. И объективный образ немца, который воевал с нами, будет совершенно другой и исторически более точный. Против 27 миллионов наших потерь Ваши примеры блекнут.
Вячеслав, Вы что, читаете не внимательно тексты? У меня и в голове никогда не было обелять немцев, разоривших мою страну. Никогда!!!
Ежедневная аудитория портала Проза.ру - порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
В наше сложное время, когда информационная война занимает чуть ли не главенствующее место в политической и идеологической борьбе с классовыми врагами, очень часто можно услышать довольно оскорбительные, громкие и жесткие высказывания в адрес ряда наций из стран бывшего СССР. Чаще всего, у обывателя из России в адрес такого же простого гражданина Украины или жителей ряда других стран можно услышать слово «фашист». Не будем вдаваться в подробности таких громких заявлений, а просто рассмотрим, где конкретно и почему заблуждаются люди, обзывая других людей таким ужасным, на первый взгляд, словом?
Фашизм — это идеология, которую активно развивал и всячески поддерживал Бенито Муссолини, итальянский политический деятель времен Второй Мировой войны. По-итальянски слово звучит, как fascismo, что в свою очередь происходит от слова fascio — «союз, пучок, связка, объединение». Дословно можно перевести данный термин, как обобщенное название крайне правых политических партий и движений и соответствующая им форма правления, подразумевающая диктатуру. Характерными признаками нахождения таких движений у власти являются культ личности, милитаризм, тоталитаризм и национализм, который занимает лидирующую роль.
История фашизма уходит в 1919 год, когда Муссолини принял фасцию, как символ правящей фашистской партии. Тогдашние политические образования получили термин «fasci di combattimento» — Боевые лиги. Заметьте: это произошло задолго до прихода Адольфа Гитлера к власти в Германии!
Считалось, что после Первой Мировой войны СССР живет гораздо лучше, чем страны Европы. Но коммунизм был запрещенным направлением идеологического развития государства — никто в Италии, Германии или Франции не желал бороться с буржуазией и, тем самым, превозносить рабочий класс. Поэтому нужно было срочно действовать и изобретать что-то новое, что-то, что оставит коммунистические взгляды позади. Это и подтолкнуло итальянских политических деятелей и философов к созданию фашизма — практически полной противоположности коммунизму.
В идее тогдашнего фашизма нет и не было никакой расовой ненависти, но присутствовали идеи построения государства с правами исключительно для итальянцев. Да и сам автор фашизма — дуче Бенито Муссолини — отвергал расовую теорию, весьма полюбившуюся фюреру Гитлеру. Есть утверждение, что дуче считал идею главенствующей расы «полной чепухой, глупой и идиотской затеей». Также он утверждал, что «в Италии не существует национального вопроса, поскольку в стране с разумной системой государственного правления он просто не может существовать». При этом, схожесть фашизма с нацизмом проявляется лишь в антикоммунизме, которая даже тогда удачно сочеталась с цензурой и государственной пропагандой. Практически так же, как сейчас это происходит в России, имеется в виду, пропаганда. Также режим Муссолини не подразумевал физическое истребление евреев, как это пытаются доносить нам в кино и на телевидении. Дуче всего лишь издал ряд ограничительных декретов для евреев, арабов и эфиопов, которых тогда в стране было очень много. На этом расистские действия со стороны Муссолини заканчиваются.
Фашисты в Италии и в соседней Испании были консерваторами. Их цель заключалась в сплочении нации в фашо — пучок, группу. За счет роста корпоративного начала и сворачивания любых демократических свобод, фашисты хотели сохранить завоевания своей цивилизации за XIX век. Фашисты стремились сохранить в своей стране идеальное и традиционное общество. Муссолини писал следующее: «Для фашизма человек — это отдельный индивид, единый с нацией и народом, Отечеством, подчиняющийся моральному закону, связующему индивидов через традицию и историческую миссию».
Адольф Гитлер пришел к власти в 1933 году. Уже тогда они называли себя нацистами, а Германия времен фюрера именовалась, как нацистская. Евреи даже и не осознавали, что нацисты будут их истреблять. Тогда они населяли всю Германию. Согласно ряду пунктов идеологии НСДАП, евреи не могут быть отнесены к немецкой нации и даже являться гражданами Германии. Исключительно в этом и заключалась теория нацизма, которую проповедовал Адольф Гитлер. Кстати, термин Третий Рейх — это неофициальный термин, созданный, больше, историками. Первый Рейх — это Римская империя, Второй Рейх — это Германская империя.
Термин «немецко-фашистские захватчики» ввели коммунисты при СССР. Они специально вводили людей в заблуждение, причем не без оснований. Здесь было принято считать немецких захватчиков именно фашистами. Все заключалось в форме правления в самом СССР, ведь Советский социализм был принципиально схож как по названию, так и по многим политическим и социальным положениям с национал-социализмом, а такого совпадения допустить было нельзя. Представьте, что Вы — социалист времен Сталина. Тогда получается, что на Вас в 1941 году напали социалисты?! Как же так, ведь вы только что с социалистами из дружественной Германии поделили между собой никому не нужную Польшу?! Забавно получается. Фашистами с целью пропаганды называли всех — солдат Третьего Рейха, Национал-социалистическую немецкую рабочую партию и ее членов, даже простых граждан, которые в войне не участвовали. Ни Германия, ни НСДАП отродясь фашистскими и не были. Никто и подумать не мог, что на самом деле, обзывая немецких захватчиков фашистами, мы их, фактически, оскорбляли. Даже эмблема Нацистской Германии — свастика — в ряде зарубежных интернет-изданий превозносится, как эмблема именно немецких нацистов, а у фашизма нет эмблемы, кроме герба фашистской Италии.
К слову сказать, свастика в государственной символике — это вообще отдельная тема для разговоров. Символ, означающий Пожелание удачи — это древнейший славянский символ. Данный символ не имеет «иного смысла», если направление его концов перевернуто в другую сторону. Многочисленные раскопки по всему миру говорят о том, что свастика возникла еще до нашей эры, а ее возраст варьируется в промежутке от 8 до 12 тысяч лет.
В первой половине XX века свастика является очень популярным символом. Ее можно встретить в символике спортивных команд, военных академий и даже в церковной символике преимущественно азиатских народов — корейцев, китайцев, индийцев. Свастика изображена в вышивках русских народов крайнего севера, присутствует на статуях Будды, в Латвии и в Финляндии использовалась в качестве государственной символики различных институтов.
В России свастика впервые встречается в качестве дорисовки к гербу Временного правительства. Ее можно встретить на банкнотах в 250 рублей, выпущенных в то время: символ изображен с обеих сторон. Свастику можно было также встретить в церковной символике. В Советской России свастика использовалась на медалях и нашивках войск РККА. После начала Великой Отечественной войны свастика загадочным образом исчезает из любой символики Красной Армии.
В постсоветской России свастика стала эмблемой российских неонацистов, численность которых, по разным оценкам, достигает 50 тысяч человек и является наиболее многочисленной группировкой приверженцев нацизма в мире. В Украине свастика в виде солнца присутствует в символике добровольных батальонов Национальной Гвардии Украины. В компьютерных играх свастика заменяется крестом либо и вовсе ретушируется. Яркий пример — вступительный ролик Call of Duty 2. Там, где в игре присутствует свастика, в ролике она отсутствует.
В итоге, в истории, которой учили нас, наших родителей, дедов и прадедов, возникает дыра: а кто тогда социалисты, которыми являлись немецкие захватчики и весь Третий Рейх? Это — тайна, покрытая мраком. Мы же только что сказали, что в Третьем Рейхе правила Национал-социалистическая немецкая рабочая партия. Важно отметить, что между Нацистской Германией и СССР было очень много общего, о чем, скорее всего, история умалчивает. Например: и в Германии, и в Советском Союзе правили рабочие; и Сталин, и Гитлер, строили социализм; оба боролись с буржуазией и демократией; оба считали пути развития своих стран наиболее благоприятными и верными, поэтому не допускали компромисса и боролись с классовыми врагами; главный праздник у НСДАП и СССР — не поверите — 1 мая! Продолжать можно и дальше, но, пожалуй, лучше вынести это в отдельную статью, для наглядности.
Представляете, как обидно немцам, когда их называют фашистами, хотя сами фашисты-то до СССР так и не дошли. Увы, но, как бы не вопили различные «эксперты», какими бы не были их умозаключения, все это — лишь домыслы. Настоящие, фактические и исконно закоренелые фашисты Италии времен Муссолини никогда не воевали против СССР и даже не участвовали в захвате ее территорий. Они были союзниками Нацистской Германии, согласно договору стран «оси», но воевали исключительно на западном и юго-западном фронтах. Эта самая «ось» — линия между Берлином и Римом. К тому же, в 1943 году фашисты вышли из состава данного союзного объединения, а их военная помощь Германии на этом практически закончилась. В последствии, Муссолини был отстранен от власти, а в 1945 году его вместе с подружкой расстреляли и повесили их трупы на бензозаправке в Милане, где их трупы были обезображены до неузнаваемости.
Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать лишь один вывод: социалисты, которые правили в СССР, стремились воплотить в жизнь утопию, построить идеальное общество на выдуманных очень умными теоретиками началах. А фашисты якобы хотели любой ценой не позволить им этого. Поэтому, когда пленных немецких солдат в СССР называли «фашистами»- для них это действительно было оскорблением.
— Мы не фашисты, мы нацисты! - отвечали они вполне мотивированно, а советские солдаты от таких слов окончательно трогались разумом.
И последний, весьма интересный факт: глава Российской фашистской партии Константин Родзаевский признал Сталина самым настоящим и даже стихийным фашистом. Находясь в Маньчжурии, оплоте истинных русских, основатель т.н. «русского фашизма» писал письма Иосифу Сталину, а затем лично поехал в Москву. Его арестовали, судили, а затем казнили как человека, который пропагандировал антисоветские идеи и взгляды.
И последнее, что же общего между нацистами и фашистами? Нацистов с фашистами объединяло лишь признание ряда консервативных основ жизни и следование своей исторической традиции. Фашисты почитали свою историю и стремились к традициям, заложенным в историю. Нацисты же превозносили свою нацию, считая национальные меньшинства лишними, не нужными для современного общества, а для достижения своих целей проводили довольно жестокую политику, которую называют холокостом — уничтожением евреев, как нации. Следует отметить, что нацистов с коммунистами объединяло намного большее, но в принципе некоторые вещи уже изложены в статье. Одна из них — использование свастики.
Разместить у себя на ресурсе или в ЖЖ:
На любом форуме в своем сообщении.
Вкус войны
ОГЛЯДЫВАЯСЬ назад, в свое далекое довоенное детство, я вижу себя избалованным пятилетним упрямцем, главное удовольствие которого - издеваться над собственной бабушкой. Бедная старушка терпеливо сносила все мои проказы. Помню, как я убрал стул, на который она уже садилась. Бабушка упала навзничь и вместо того, чтобы дать мне хорошую затрещину, смеялась вместе со мной. Родители мои, люди совсем еще молодые, были постоянно заняты. Мама училась в пединституте, а отец, инженер-строитель по профессии, постоянно пропадал на своих бесчисленных стройках - наш город Махачкала, вытянувшийся между грядой Кавказских гор и Каспийским морем, в те годы активно застраивался. Так что с утра и до вечера я был на попечении бабушки. День начинался с того, что бабушка пыталась впихнуть в меня завтрак. Обычно это была овсяная каша. Я, естественно, отказывался. Помню, как однажды бабушка ходила за мной с тарелкой, умоляя съесть хоть ложечку. А я ускользал от нее и занудно твердил: "Невку-усно... невку-усно..." И тогда бабушка впервые не выдержала. Она устало присела на краешек стула и с тоской сказала:
Вот начнется война - все тогда будет вкусно...
Увы, бабушка оказалась провидицей. Не прошло и месяца, как наступил роковой день 22 июня 1941 года... Помню застывших у репродуктора родителей... Они слушают выступление Молотова... И когда до меня наконец доходит суть происходящего, я, как оголтелый, начинаю носиться по квартире и орать во все горло:
Ура! Война! Теперь все будет вкусно!..
Бедные мои родители были в шоке. Меня же обуревал телячий восторг. Как же, бабушка обещала, что теперь все будет вкусно...
А потом потянулись бесконечные унылые дни, когда я начал постигать истинный "вкус войны"...
Вот когда вспоминались и даже снились мне пирожки с маком или курагой, которые пеклись до войны в нашем доме и от которых я по дурости тоже частенько отказывался...
Говоря о "вкусе войны", не могу не вспомнить многое из того, что было связано с моим дедом. По возрасту - 60 лет - на войну деда не взяли. Он работал директором тарной базы, которая находилась в трех километрах от города. Частенько я уходил к нему. Смотрел, как рабочие возятся с тарой. Удил рыбу - от тарной базы до берега моря было рукой подать... К деду на базу тянулись разные люди. В основном беженцы. Они прибывали в город непрерывным потоком. Уходили от наступающих немцев. Таборы беженцев заполонили все городские скверы, парки, даже бульвары. Переночевав, многие из них шли дальше, в Азербайджан. Говорили, что из Баку можно переправиться через Каспий в Среднюю Азию. Чаще всего в качестве земли обетованной я слышал название незнакомого города - Алма-Ата...
Однажды я встретил у деда женщину, которая рассказывала, как ей удалось избежать расстрела. Жила она под Моздоком и до прихода немцев не успела уйти из города. Ей, еврейке, грозила смерть. Она уже стояла у края рва, куда согнали толпу обреченных. Глаза в глаза видела своего палача - молодого немца за пулеметом, который стрелял по толпе длинными очередями.
Вы представляете, - нервно и возбужденно говорила она, - ясные голубые глаза... И улыбка... Не убийцы, который получает удовольствие, отправляя вас на тот свет. А человека, который делает вам одолжение. Убивая, желает счастливого пути... Муж успел столкнуть меня в ров до того, как пулеметная очередь скосила нашу толпу...
Вот так. Меня спас, а сам погиб...
Дед поселил женщину у себя дома. Он был удивительно отзывчив на человеческое горе.
По рангу моему деду полагался личный транспорт. Это был тихий, покорный мерин по кличке Ворон. И при нем кучер Аким. Он запрягал Ворона в линейку с двухместной скамейкой и облучком. Этот экипаж каждый день возил деда на работу. С Акимом мы быстро сдружились, и с сорок третьего по сорок шестой год, пока дед работал на тарной базе, были, можно сказать, закадычными друзьями. Меня привлекала в Акиме та же свобода, что и в героях любимых книг. Аким виртуозно ругался матом и со своим Вороном на другом языке не разговаривал. При всей своей неказистости Аким был человеком упрямым и даже бесстрашным. Он даже не боялся ругать самого себя. Однажды, когда Аким был в подпитии, дед сделал ему внушение. На что Аким ему объяснил:
Вот ты, Наумыч, терпишь мою непутевую голову только один год. А подумай, каково мне таскать ее на плечах целых сорок пять лет...
Рассказы Акима о войне во многом сформировали тот "вкус войны", который живет во мне уже шесть с лишним десятилетий. За годы нашей дружбы я слышал их не один раз. И запомнил буквально слово в слово. Из разных эпизодов сложилась целая одиссея простого русского солдата, который как мог приближал нашу победу...
Расстрелять или наградить?
ВОЙНУ я начал в Дербенте. Тыловой крысой, можно сказать. Часть нашу готовили к переброске в Иран. Много эшелонов туда уже отправили. Немцы сами имели виды на Иран. Только мы их опередили. Успели закрыть это направление раньше них... Житуха в Дербенте была фартовая. Солнце, фрукты, море Каспийское рядом... В увольнительной целый день на пляже загорали... Веришь, черные, как черти, ходили... Так до зимы и прокуролесили. А зимой приказ - грузиться... Только отправили нас вовсе не в Иран, а в Саратов... Ребята в дороге такой цирк придумали. На каждой станции двое наших шли на перрон к торговцам... Много их там бывало... Картошечка горячая... Рыба жареная... Огурчики соленые... Так те двое высматривали кого побогаче и предлагали вместо денег кинжал. Красивый такой... Ножны в золотом орнаменте... Кто-то обязательно клевал на крючок... Отдавал за кинжал жратву... И тут к нему подходили трое других. Тоже из наших. Вроде как патруль.
Оружие есть?
Люди пугались. Сразу отдавали кинжал.
На следующей станции тот же номер... Нехорошо, конечно, людей дурить. Дак ведь не на свадьбу - на фронт ехали. На смерть, можно сказать...
Три месяца в Саратове готовились. Помощником командира пулеметного взвода назначили... Через три месяца послали нас под Орджоникидзе. Немец там уже был. Горючее у него кончилось. Танки, машины - все стояло. Поэтому он рвался к нефти... Окопались мы на одной стороне Терека. Немец - на другой... Веришь, восемь раз туда-сюда бегали. То в атаку, перейдем Терек, займем рубеж, а он соберет силы и скинет нас назад. То в атаку, то назад... Из тысячи человек в нашей части осталось сто тридцать. Многих положило. Тех ребят с кинжалом тоже. В первой же атаке погибли... Ну, меня тоже осколком в шею... Попал в госпиталь... Полежал немного... Приходит комиссар. Трудно на передовой, говорит, людей мало. Кто пойдет?
Все лежат, раненые ведь, свежие... А, думаю, где наша не пропадала!
Я пойду!
Встал с кровати, подошел к нему. Врач осмотрел меня. Дней десять, говорит, надо бы подождать... Да чего уж ждать. Пойду... Ну ладно. Перевязали меня как следует. Тут и другие повыходили... Направили в часть. В новую. Нашей-то не осталось.
Ты кто? - спрашивают.
Автоматчик, - говорю. Надоело пулемет таскать, тяжелый. Все время на горбу же...
Повесили мне на пузо автомат. Дали шесть рожков с патронами - и на передовую. Командиром взвода. Готовиться к обороне приказали. Атака будет... Окопались мы. Воды нет... Хотел послать солдата за водой. Да, думаю, ладно, сам схожу. Спустился к Тереку. Смотрю, в кустах три станковых пулемета стоят новенькие и ленты к ним. Я - назад. Давай, говорю, ребята, за мной. Приволокли эти пулеметы. Выкопали ячейку. Установили.
А кто стрелять будет? - спрашивают.
Да я и буду...
Под утро - артподготовка. Ладно, кончилась. Смотрю - идут. Под музыку. Оркестр-то сзади играет. А они вышагивают. Во весь рост. Рукава закатаны. Штаны до колен. Прут прямо на нас. Штыки блестят... Подпустил метров на восемьдесят. И давай... Из одного ствола... Из другого... Из третьего... Ну, веришь, как снопы валятся... Шеренга за шеренгой... Всех положили... Так шесть атак отбили... Прибегает комроты. Обнимает, целует. К ордену Красного Знамени, говорит, представлю... А через час вызывают к комбату. Захожу. Он за пистолет.
Расстреляю! - кричит. - Почему скрыл, что пулеметчик?
Вы поосторожнее, - говорю, - а то у меня тоже есть чем стрелять.
Покричали друг на друга. В конце концов поставил он меня командиром пулеметной роты... Раз двадцать в рукопашную ходили... Первый раз с немцем столкнулся. Лицом к лицу. Растерялись оба. У меня наган, у него автомат. Наставили друг на друга - кто первый выстрелит. Глаза у него круглые, как бараньи яйца. Вылупил... У меня тоже не хуже... И тут его мой старшина сбоку из автомата прошил... После этого уже не терялся. Бегу, стреляю в одного, а другого уже краем глаза вижу, кто в меня целится... И того с ходу тоже, в упор...
Отомстил
А В СОРОК третьем меня опять ранило... Отступали немцы. На бронетранспортерах. Мы за ними. А они поливают огнем - никак не догонишь. Приказываю пулеметному расчету подойти ближе и бронебойными поджечь эти бронетранспортеры. Три их было перед нами. Ну, расчет только пополз, первого номера - наповал. Сам я пошел. Прицелился, дал короткую очередь. Есть! Загорелся один. Второго тоже ребята подожгли. А третий удирать... И в этот момент меня по ноге как будто ударило. Упал. Смотрю на ногу - не чувствую ничего.
Ранен ты, чего смотришь, - говорит мой второй номер.
Разрезал он мне сапог, нога болтается туда-сюда. Разрывной пулей кость перебило. Перевязали кое-как.
Ну, ты иди, - говорю я ему, - догоняй наших. А я здесь подожду санитаров.
А сам думаю: нет, должен я за свою ногу отомстить. Видел, откуда стреляли. От транспортера горящего... Пополз туда. Смотрю, немец лежит, тоже раненый. Он-то, сука, как раз и стрелял... Ну ладно, думаю, сейчас я с тобой рассчитаюсь... Сел рядом с ним, достал наган. Патроны еще оставались. Прицелился - и в ногу ему - раз!.. В руку - два!.. Он орет благим матом... Последним прицелился и прямо в лоб закатал, мать его... Рассчитался. Теперь можно и своих поискать. Пополз. Нашел воронку, а там уже наползло наших раненых - полная воронка. Лежим. Ждем... Тут наши танки пошли, чуть не передавили. А потом - санитары...
Раненые все - пить да пить. А мне сначала ничего, а потом тоже - внутри все горит, хоть кричи. Встретил своих. Воды нет - вино. Веришь, шесть кружек залпом выдул. Окосел. Хорошо... Меня на телегу с винтовками положили, мягко... В санбат привезли, перевязали, а потом в госпиталь в Махачкалу отправили. Полежал я там месяцев шесть. В Ереван перевезли. Потом выписали и отпуск дали... Продовольственными талонами тоже хорошо снабдили... Нашел себе я там бабу. А она мне придумала занятие - самогон в подушках резиновых развозить... Только скоро надоела мне такая жизнь. Прихожу как-то на вокзал. Форма-то на мне военная. Только без погон. Пристроился я к одной части. Смотрю - загружаются в вагон. Целый взвод и старшина с ними. Я к нему. Куда едете? В Грозный. А мне в Махачкалу, по дороге, захватите? А водка будет? Будет. При мне-то целая грелка припасена... Как сядем, говорю, в вагон, так и будет. Он - в сумку. Погоны запасные достает. На, говорит, будешь вторым сопровождающим. Надел я старшинские погоны и в вагон. До Махачкалы ту грелку самогона и распили. Только слезать в Махачкале я не стал. Куда, думаю, слезать? Надоело бродяжничать. Нога вроде поправилась. Попросился я в часть. И снова на передовую...
Вот и весь подвиг
В ОДНОМ бою танком чуть не раздавили... Пошли наши в атаку. Немец со своих позиций открыл шквальный огонь. Пришлось залечь прямо в степи... Приказ по цепи - окопаться... Попробовал я землю лопаткой, а она твердая, как камень. Не поддается. Выкопал сантиметров тридцать. Сижу. Жду. Все равно, думаю, сейчас дальше пойдем... Вдруг смотрю - прямо передо мной девять танков. Слева - тоже девять. И справа - девять. Ползут прямо на нас. Ну, думаю, делов не будет. Нужно копать. Веришь, вмиг окопался. За пять минут такой окоп вырыл... А он, гад, уже подползает. И прямо на меня. Гусеницами встал на окопе, смраду напустил да еще и развернулся. Проутюжить хотел. Да не вышло. Сбросил я землю, отряхнулся, высунул голову, а он уже далеко по другим окопам ползет. И всех утюжит. Злой я стал. Ах ты, сволочь, раздавить меня хотел! Были у меня три бутылки-зажигалки. Две треснули, растекаются. Одна осталась. Схватил я бутылку и за ним. Догнал... Загорелся сразу. Хорошо горит... Немец из люка руками вверх вылезает. Сдается сразу. А на кой хрен он мне нужен? Я его из автомата... Остальных тоже уложил...
Вышли к Днепру. Командир части построил нас и говорит:
Ну, хлопцы, надо форсировать Днепр. Позиции у немцев, сами знаете... На ту сторону трудно выйти... Кто выйдет, получит Героя...
Пошли. Ночью. Кто на чем. На плотах, на катерах, на понтонах... Вокруг все кипит от разрывов. Ракеты - светло, как днем. Наш катер у самого берега снарядом задело. Он и раскололся, сразу на дно пошел. Все потонули, а я ничего, выплыл... Ну, после этого, когда закрепились, подходит ко мне комиссар. Так и так, ерунда, говорит, получается, герой, а беспартийный... Ну, написал я заявление... Только повоевать больше не довелось. Рана на ноге открылась. Меня и комиссовали.
- Так ты что, Герой Советского Союза? - с недоверием спросил я у Акима.
Ну! - односложно подтвердил он.
И Звезда Героя у тебя есть?
Имеется...
Так почему не носишь?
Перед ребятами, которые полегли, совестно... Я телом амбразуры не закрывал... "Мессеров" в небе не сбивал... Просто выжил... Вот и весь подвиг... За что Героя? Такая вот ерунда получается...
"Гитлер капут"
ЛЕТОМ сорок шестого года в нашем городе появились пленные немцы. Их приводили большими группами в сопровождении солдат охраны. Увидеть живого фрица казалось событием невероятным. До сих пор мы знали их только по кинофильмам и газетным карикатурам. Отношение к ним было у всех однозначное: убийцы, фашисты, враги. И представлялись они лично мне чем-то вроде хищников в зоопарке, которых держат в клетке. Но когда я их увидел, то испытал некоторое разочарование. Потому что увидел тихих, покорных судьбе людей в одинаковых мышиного цвета мундирах, усердно выполняющих свою работу. Пленные мостили дороги, рыли котлованы для новых домов, перестраивали старый стадион. Многие были заняты благоустройством города. В тех самых скверах и парках, где когда-то стояли таборы беженцев, они перекапывали землю, убирали мусор, сажали деревья...
Весь город высыпал смотреть на пленных врагов. В первых рядах, конечно, были мы, мальчишки. Помню, как в первую встречу кто-то из нас с издевкой прокричал:
Немец-перец-колбаса!
Остальные подхватили, тоже стали кричать, улюлюкать - кто во что горазд.
Долговязый немец, сгребавший мусор, глянул в нашу сторону и в рот-фронтовском приветствии воскликнул:
Гитлер капут!
Двое других, копавших канаву, тоже вскинули руки:
Гитлер капут!.. Гитлер капут!..
Почему-то это нас рассмешило. Мы просто покатились от хохота. Охранники не дали повеселиться. Они потребовали, чтобы мы прекратили разговоры с пленными и отошли. Такие строгости были только поначалу. Со временем пленные стали активно общаться с горожанами. Особенно с нами, мальчишками. У нас быстро наладился взаимовыгодный обмен. За кусок хлеба можно было выменять открытку с изображением незнакомого немецкого города и готической надписью. За кусочек сахара - фотографию бравого офицера со свастикой на рукаве. У всех у нас были уже и рейхсмарки, и металлические пфенниги, и латунные пуговицы от мундиров, а кое у кого даже солдатские железные кресты. Все эти "трофеи" демонстрировались друзьям и были предметом особой гордости. Возможно, в этом было что-то от гордости победителей. Добытая у бывших врагов, вся эта фашистская символика - кресты, орлы, свастики - воспринималась теперь не как угроза, а как символ поверженности.
Однажды я подошел к группе пленных, рывших возле стадиона траншею. У меня был припасен кусочек сахара, и я поинтересовался, что могу за него получить. Один из пленных показал пару почтовых марок, на одной был изображен танк, на другой самолет. Другой показал открытку с видом Берлина. Меня такой обмен не устраивал. Фотографий и открыток было у меня уже достаточно. Я уже хотел отойти от траншеи. Но тут возник третий немец, не принимавший участия в торге. Он отложил лопату и показал бляху от солдатского ремня. На ней было выбито "Gott mit uns" - "С нами Бог". Увидев, как я загорелся, хозяин бляхи запросил целых пять кусков сахара. У меня был только один. На всякий случай я поинтересовался, не согласится ли он на три. Немец отрицательно помотал головой.
Я разглядывал бляху, как бы подсчитывая свои возможности. И вдруг - до сих по не понимаю, как смог решиться на такое, - сорвался с места и бросился бежать.
Так не можно!.. Так не можно!.. - неслось мне вдогонку. Но я уже метнулся в один переулок, потом в другой... Зажав в кулаке бляху, проходными дворами выскочил на набережную и тут, смешавшись с толпой гуляющих, наконец перевел дух.
Отрезая путь сомнениям, я сразу же решил - это моя месть врагам, которых нельзя воспринимать как обычных людей. Это злодеи, которые пытали и убивали наших людей. Расстреливали из пулеметов... Сжигали целые города... Я вызывал в воображении самые страшные картины войны - казни, расправы, которые чинили немцы на нашей земле, вспоминал погибших, изувеченных - всячески распалял в себе ненависть. Бессознательно я искал опору, которая помогла бы мне обрести уверенность в правоте моего поступка...
"Страдивари" из Дрездена
ВО МНОГОМ мое отношение к немцам определялось под влиянием кучера Акима. Из его рассказов получалось, что немцы - наши заклятые враги. Тут-то как раз и произошло событие, в котором наш кучер раскрылся совсем с другой стороны.
Однажды на тарную базу привели группу немцев, человек десять. Они должны были построить здание нового склада. Пленные сразу же приступили к работе. Начали рыть траншеи под фундамент. В это же время Аким неподалеку запрягал своего Ворона. В сторону немцев он демонстративно не смотрел, всем своим видом показывая, что они его совершенно не интересуют. Нагляделся, мол, во время войны... Тут я заметил, как один из пленных пристально приглядывается к Акиму. Он смотрел на нашего кучера как завороженный. А потом вдруг бросился к нему и схватил за руку.
- О, майн готт! - вскричал немец.
Аким же, ничего не понимая, довольно грубо отстранился от него. А пленный, заикаясь от счастья, восторженно воскликнул:
Немца в плен брал?
Ну... - неопределенно ответил Аким, тоже приглядываясь к пленному. - Тебя, что ли?
Меня! Меня! - ликовал немец, стуча кулаком в свою грудь. - Ты меня брал плен. Потому я живой!.. Как это по-русски... Ангель-хранитель. Ты есть мой ангель-хранитель...
Ишь ты, мать твою... - усмехнулся Аким, и это означало, что его тоже наконец проняло...
В память о встрече, вернее о двух памятных встречах, немец преподнес Акиму собственноручно изготовленную скрипку. По мирной профессии он оказался скрипичным мастером из города Дрездена. И даже в плену ухитрялся заниматься любимым делом.
Поначалу Аким пробовал использовать скрипку как балалайку. А когда не получилось, отдал ее мне. Наша соседка по дому старушка Нисневич до войны работала в оркестре городского драмтеатра. Она взялась давать мне уроки игры на скрипке. Я оказался способным учеником и вскоре кроме упражнений уже наигрывал кое-какие мелодии.
Приди, весна...
ОДНАЖДЫ я решился подойти со скрипкой к строящемуся складу. Поначалу пленные не обратили внимания на мое появление. Они ко мне привыкли. Но когда я заиграл "Сурка" Бетховена, они оживились, стали переглядываться, а кто-то даже спустился с лестницы, чтобы получше слышать. После Бетховена я сыграл "Колыбельную" Моцарта. Поощрительные реплики со всех сторон и благодарные аплодисметы вселяли уверенность. На подъеме я исполнил "Майскую песню"...
Кто-то крикнул "браво" и попросил повторить. Его поддержали другие. Я повторил весь репертуар. Потом мне пришлось сделать это еще дважды...
В это время в конторке деда находились посетители - постоянные заказчики с консервного завода. Среди них была задиристая бабенка - тетя Клава, которую я недолюбливал. Когда-то она сделала деду выговор за то, что я вожу дружбу с Акимом.
Подумайте, какое влияние на ребенка может оказать этот матерщинник и пьяница! - негодовала она.
Дед, не любивший вступать в бессмысленные споры, отделался философским замечанием:
Если у человека нет ни одной низкой черты, - сказал он, - ему никогда не стать великим...
Увидев мое выступление перед пленными немцами, тетя Клава пришла в негодование.
Ты посмотри, Наумыч, - воскликнула она, указывая в сторону склада, - внук-то твой концерты фрицам устраивает! Они наших людей в печах жгли, насильничали, а он им на скрипочке...
Один из немцев, стоявший возле конторки, оправдываясь, сказал:
Нихт фашистен... "Рот-фронт"!
Знаем мы ваш "Рот-фронт!" - метнула в его сторону лютый взгляд тетя Клава. - Это сейчас вы все - "Рот-фронт", а как на войне, так - "Хайль Гитлер!"
Гитлер капут! - с воодушевлением воскликнул немец.
Придя в тот день домой, я положил скрипку в чехол, который сшила бабушка, и дал себе слово никогда больше к ней не прикасаться.
Несколько дней я не появлялся на базе. Аким даже поинтересовался у деда, куда это я пропал. Я сослался на занятость в школе. Но на другой день бабушка попросила отнести деду обед...
Когда я подходил к базе, то первыми, кого встретил, были кучер Аким и скрипичный мастер из Дрездена. Они спокойно стояли рядом и курили. А со стороны склада до меня донеслись звуки губной гармошки. Я прислушался. Да ведь это "Майская песня" Моцарта, которую я играл пленным на скрипке!
Теперь кто-то из них повторял ее на губной гармошке. Несколько мужских голосов тихо подпевали по-немецки:
Приди, весна, и снова
Пусть рощи расцветут...
"А ведь ее написал тоже немец", - подумал я. "Нет, - сказал я себе со всей доступной мне тогда убежденностью, - не все немцы - фашисты..."
