Он родился в 1507 г. и принадлежал к одной из знаменитейших испанских фамилий. На третьем году жизни он лишился отца и остался на попечении деда своего, Фердинанда де Толедо, который дал ему превосходное воспитание, и особенно старался усовершенствовать его в военных и политических науках. Молодой Альба, будучи только 16 лет от роду, участвовал уже в походе коннетабля кастильского против Франции, и находился при взятии Фонтарабии, а в следующем (1525) году отличился в знаменитом сражении при Павии . Еще более известным сделалось имя Альбы во время похода Карла V в Венгрию против турецкого султана Сулеймана II , и в других войнах, потрясавших Европу в начале XVI столетия. Угрюмый его нрав был однако ж причиною, что Карл Vдолго не доверял военным его способностям, пока он не обнаружил их блистательнейшим образом. Возвратившись с войском из Африки, где он, под предводительством императора, участвовал в покорении Туниса и в разгроме кровавого пирата Барбароссы , Альба, против своего желания, должен был приступить к осаде Марселя, которая, согласно с его предсказаниями, не имела успеха. В 1541 году он участвовал в неудачном походе на Алжир, а в 1543 году выдержал в Перпиньяне 6-месячную осаду французов, и отличился в Наварре и в Каталонии. В 1545 году Карл V отправился в Германию, и управление Испанией предоставил 16-летнему сыну своему Филиппу, поручив его советам Альбы.
Герцог Альба. Художник А. Моро, 1549
Менее 40 лет от роду герцог был уже сделан генералиссимусом императорских войск, и предводительствовал ими в войне против Шмалькальденского союза ; руководствуясь его советами, император в 1547 году выиграл сражение при Мюльберге , столь пагубное для Иоанна Фридриха , курфюрста Саксонского, который был здесь взят в плен. Прозорливый Альба уже тогда советовал Карлу не доверять Морицу Саксонскому , и дальнейший ход событий оправдал его опасения. После происшествия в Инсбруке, где Карл V едва не попал в плен к Морицу, и по заключении Пассауского мирного договора , Альба возвратился в Испанию, и сопровождал принца Филиппа в путешествии по Италии и Германии.
Между тем открылась новая война с Францией. Карл V осадил Мец, обороняемый герцогом Гизом, и призвал к себе Альбу; но осада эта, невзирая на все усилия испанцев, была безуспешна. После её снятия герцог Альба был послан в Италию против папы Павла IV, непримиримого врага императора. Разбив папские войска, и устрашив Рим, он обратился против герцога Гиза, прибывшего на помощь папе, и искусными маневрами ослабил и истощил мужественного своего противника до того, что он вынужден был возвратиться во Францию. В самое это время Карл V отказался от престола в пользу сына своего Филиппа II, и Альба, по воле юного государя своего, должен был не только возвратить папе все завоеванные унего области, но даже на коленях умолять о прощении в том, что смел поднять против него меч. В 1555 г. он заключил в Париже брачный союз Филиппа II с Елизаветой, дочерью французского короля Генриха II , после чего был главою мадридского кабинета до самого начала религиозного (протестантского) восстания в Нидерландах , которые тогда принадлежали Испании.
Альба, Фернандо Альварес де Толедо
Здесь начинается для Альбы новый период, в котором он упрочил свою славу великого полководца, но вместе с тем запятнал себя бесчеловечием и фанатизмом. Получив от Филиппа II приказание усмирить строгостью восставшие против Испании нидерландские провинции, он отправился во Фландрию с 8.000 отборного войска. При одном известии о его приближении, около массы богатейших граждан Нидерландов, преданных протестантизму, оставили свое отечество и переселились в Англию, или собрались под знамена принца Вильгельма Оранского , удалившегося в Германию. В августе 1567 г. Альба принял наместничество нидерландскоеот миролюбивой и слабой герцогини Пармской. Разместив войска свои по главнейшим городам и построив в них на счет граждан цитадели, он назначил любимца своего, неистового Хуана Варгаса, председателем инквизиционного судилища, которое стало действовать с неимоверною жестокостью и коему за это история придала имя кровавого. Слава, богатство, знатность, ум – все было преступлением в глазах неумолимых судей: Графы Эгмонт и Горн , цвет нидерландского дворянства, и многие другие вельможи погибли на эшафоте. Имения их были разграблены испанскими солдатами.
Альба разбил принца Людовика Нассауского на Эмингской равнине (1568), и даже Вильгельм Оранский был не более счастлив в борьбе со столь искусным и опытным противником. Оставленный бельгийцами, он вынужден был отступить в Германию. Папа римский прислал в Брюссель Альбе, победителю протестантов, освященные шляпу и меч. Сам же Альба поставил себе в антверпенской цитадели статую, которая изображала его, попирающего ногами две аллегорические фигуры, означавшие дворянское и гражданское сословия Нидерландов. Между тем ненависть народа против гонителей возрастала более и более, и когда, сверх прежних тягостных налогов, Альба, для покрытия издержек войны, потребовал с граждан десятую часть всего их имущества, волнение сделалось всеобщим, и многие города в северной Голландии покорились принцу Оранскому. Но счастье еще раз благоприятствовало Альбе: большая часть этих городов была опять взята испанцами. Сам он завладел Монсом; сын его, дон Фридрих де Толедо, покорил Гарлем после обороны, которая продолжалась 7 месяцев, и стоила испанцам до 10.000 войска. Месть победителей была ужасна: города и области были ими преданы грабительству и опустошены.
Но невзирая на эти успехи, положение Альбы делалось более и более затруднительными: недостаток в деньгах и военных потребностях, смелые действия морских гезов и участие, которое начали принимать в судьбе несчастной страны протестантские государи Германии, лишили его надежды на успех. Сам Филипп убедился, что нельзя действовать одною строгостью, и потому в 1573 году прислал на смену Альбе нового наместника, Реквезенса. В декабре того же года суровый герцог, сопровождаемый проклятиями народа, оставил страну, в которой он предал казни, по собственным его словам, 18.000 граждан, и возжег войну, которая продолжалась затем 68 лет и стоила Испании 800 миллионов талеров.
В Мадриде Альбе был оказан отличный приём, но он недолго пользовался прежним влиянием на дела. Непокорность одного из его сыновей воле короля была поводом к его удалению от двора. Два года жил он в замке своем Уседе, пока, после смерти португальского короля Генриха, не имевшего прямых наследников, королем Португалии не провозгласил себя дон Антонио. Филипп, который также имел притязания на португальскую корону, опять прибег к опытности старого своего полководца. 73-летний Альба вступил вновь на военное поприще, и этот последний его поход был, может быть, блистательнее всех прежних. В три недели он выиграл два сражения, из коих особенно примечательно то, что было дано на берегу речки Алькантары (1580), покорил все королевство, и торжественно вступил в Лиссабон, чьи предместья были преданы пламени, а сам город разграблен. Филипп, недовольный этим поступком, потребовал у Альбы отчета в захваченных им несметных суммах; но на этот раз герцог не оказал обыкновенной покорности, и Филипп, опасаясь, вероятно, со стороны его возмущения, оставил это дело. Вскоре за тем Альба умер, 12 января 1582 года, в Лиссабоне, в должности вице-короля Португалии на 74 году жизни.
Герцог Альба был небольшого роста, но крепкого сложения, и имел важную осанку, спал мало, трудился и писал много. Говорят, что в течение шестидесятилетней военной службы он не проиграл ни одного сражения. Он принадлежит, без сомнения, к числу величайших полководцев своего века; но жестокость и фанатизм навсегда запятнали его память. Альба первый начал вооружать пехоту мушкетами и обучать кавалерию действию в сомкнутом строю.
а глаза такие умные, добрые, печальные... (перевести бы ещё стишок под портретом)
Жил да был герцог Альба, слуга королю, отец солдатам. Много где воевал, много где прославился, но вряд ли представлял, каким его запомнят потомки после выполнения очередного королевского задания: собрать вещички и несколько терций, маршем пройти по Испанской Дороге и подавить протестантский мятеж. А всё потому, что сначала ты работаешь на имидж, а потом имидж работает на тебя.
Шаг первый: дистанцироваться от аристократов.
В то время, как офицерские должности в других европейских армиях были практически монополизированы аристократами, Альба в 1560-е 1570-е наполнил свой генштаб идальго и простолюдинами. Люди вроде Хулиана Ромеро, Кристобаля де Мондрагона, Санчо де Лондоньо, Франсиско де Вальдеса и Санчо Давилы не могли писать «дон» перед своими именами, но заняли высокие должности благодаря тому, что эффективно действовали на поле боя. Герцог Альба, по натуре человек аскетичный и полностью сосредоточенный на любимом деле, требовал от них только высочайшего профессионализма и дисциплины, чему учил на собственном примере. Зато его противники получили возможность заявлять, что эти офицеры из низов по натуре не знакомы с рыцарской этикой, а потому склонны к неконтролируемой жестокости. Мол, что с них взять, с неблагородных, сама дурная кровь их толкает на насилие и грабежи. Короче, настоящий подарок для пропаганды. Никто особенно и не замечал, что грандов в армии Альбы всё равно было немало, поскольку при нём стало престижным даже служить в пехоте. Да и в Мадриде любителей шептать на ухо королю гадости про герцога его меритократия сильно прибавила.
Шаг второй: сражаться не красиво, а эффективно.
В отличие от многих столь же родовитых генералов своего времени, герцог Альба не гнушался лично вникать во все тонкости военного дела, вплоть до самых технических. Неслучайно, что это он был первым полководцем, который сделал мушкет стандартным оружием пехоты (в то время мушкет был существенно тяжелее аркебузы, требовал вилки-подпорки, но зато мог валить рыцарей как противотанковое ружьё броневичок Ильича). Вместо одиночных снайперов Альба набрал мушкетёров вплоть до 8% от общей численности тогдашней терции (аркебузиров ещё 20%), чем привёл голландцев в состояние культурного шока. Другим коньком железного герцога были фортификации. Влезал во все подробности укреплений, изучал и применял на практике самые модные идеи. А вот сражаться в чистом поле терпеть не мог, предпочитая изматывать супостата хитроумными маневрами, изнуряющими стычками, частыми засадами и атаками нинзя-стайл под покровом ночи. Работало это даже лучше, чем тактика Квинта Фабия против пунийского слонолюба. Людей, которые считали такую тактику бесчестной, Альба посылал далеко и надолго, заявляя, что мятежники ничего лучше и не достойны. Более того, когда Вильгельм Нассау послал к нему герольдов с вызовом на битву и обещанием после обменяться пленниками, герцог не просто отказался, но ещё и вздёрнул гонцов высоко и скоро (ранее он честно предупреждал, что спам на его емайл никаких послов слать не надо, потому что с мятежниками ему говорить не о чем, кроме полной капитуляции, так что никакой неприкосновенности не будет). Естественно, подобная тактика легко ложится в канву дьявольски коварного злодея, который змеиной хитростью и подлостью побеждает отважных врагов, идущих в бой с развёрнутыми знамёнами и поднятыми забралами.
Шаг третий: соблюдать военное право при осадах.
Альба прославился как командующий, при котором в испанской армии дисциплина была действительно железной. Любое случайное проявление насилия против гражданских лиц немедленно пресекалось и каралось смертью. Зато неслучайного было хоть отбавляй. Педантично сделав вывод, что голландцы и им сочувствующие не суверенная держава, а мятежники против короля, Альба с неизбежностью сделал вывод, что действующее военное право требует этот мятеж подавлять любыми приличествующими способами. Неутомимый герцог приступил к делу тщательно, отказавшись даже уводить армию на зимние квартиры. Методично он осаждал и брал один восставший оплот за другим, делая это так, чтобы другие знали цену бунту. Любой взятый город подвергался разграблению и резне, и в полном соответствии с существовавшей нормой спастись можно было только капитуляцией до момента начала осады. Как только Альба окружал город артиллерией, пощады можно было не ждать. Каждый должен был знать, что начало приготовлений к осаде это уже точка невозврата. Исключение делалось только для тех городов, которые не восстали сами, а были захвачены войсками мятежников.
В сентябре 1572 года Фламандская Армия разграбила Валансьен и пощадила капитулировавший Монс. Три недели спустя Мехелен, покинутый гарнизоном на произвол судьбы, грабили трое суток, по сардоническому замечанию герцога, «чтобы солдаты немного освежились». То же случилось во взятом Зутфене, а в Наардене было уничтожено почти всё население, город сожгли, проломили стены и сравняли всё с землёй. После капитуляции Гарлема в июле 1573 года Альба приказал казнить большую часть гарнизона, в обмен на контрибуцию запретил солдатам разорять город и бесплатно помиловал большинство горожан в качестве бонуса.
Шаг четвёртый: привлекать мятежников к законной ответственности.
Никакие тогдашние нормы ведения войны не запрещали казнить мятежников, и Альба делал это с большим размахом, благо каждое столкновение с голландскими войсками кончалось повальным бегством и пленением восставших. За захват вражеского офицера живым или мёртвым полагались денежные награды. Пленных убивали не взирая на должность или положение, временно оставляли в живых только немногих с целью допроса.
В результате несколько важнейших стратегических крепостей сдались Альбе без всяких условий, и ещё много лет голландцы имели обычай сразу покидать места, которые вскоре должны были захватить испанцы. Проблема только была в том, что сопротивление мятежных городов и войск, которым не оставили пути к отступлению, становилось отчаянным, и оставив надежду сдаться они устраивали пафосный последний бой. Так что завоевание мятежных провинций в итоге не ускорилось, а сильно замедлилось.
Казнь трёх братьев Бронкхорст ван Батенбург в числе 18 дворян, казнённых за четыре дня до казни Эгмонта и Горна.
Война стала небывало жестокой, поскольку голландцы стали платить испанцам той же монетой и с процентами. Так, они не только казнили на месте, но в отличие от испанцев массово устраивали пытки или отдавали пленных на растерзание толпе. Взяв верные королю города, мятежники в свою очередь их грабили и разоряли. Они насильно загоняли к себе в армию крестьян и горожан любого возраста и пола, а это увеличивало жестокость испанцев к мирному населению. Принятые процедуры переговоров о капитуляции не соблюдались: пока объявившие о сдаче гарлемцы обсуждали условия, к ним подошли подкрепления, и переговоры были прерваны. Когда испанцы перебросили через их стены голову голландского офицера, в ответ им кинули семь испанских. Отдельной привычкой протестантов стало демонстративное осквернение религиозных изображений и пытки католических священников на глазах у осаждающих. Данные испанцам обещания ничего не стоили: после падения Гарлема были казнены те солдаты, которых уже однажды взяли в плен в Монсе, но отпустили под обещание не воевать против королевских армий. Ещё одним частым нарушением норм войны стали ложные переговоры, когда лже-парламентёры требовали встречи с полководцами только чтобы выстрелить в упор. После таких убийств взятый город без вариантов экстерминировали, что тоже играло на руку голландцам, создавая репутацию «диких боевых псов Испании».
Логично, что Альбу вовсю критиковали в Нидерландах, но интересно, что его действия ругали и в Испании, вплоть до отзыва его из Нидерландов в 1573 году и официального расследования, сломавшего карьеры многих его подчинённых. Учитывая, что дремучие в делах информационной войны испанцы верили на слово всему, что рассказывали обиженные мятежники про «безумное животное Альбу», сегодня уже не понятно, что из его грехов правда, а что байка. Суровый и несдержаный на язык герцог стал для пропаганды идеальным злодеем, а его имя практически синонимом испанской жестокости. Примечательно, что его действия не только не отличались от общепринятого modus operandi, но и от того, как действовали его преемники во главе Фламандской армии. Зато дон Луис де Рекесенс и дон Хуан Австрийский в отличие от герцога не имели привычки постоянно во всеуслышание объявлять что-то типа «В этом городе нельзя щадить даже собак еретиков!», а потому за вежливостью и обещаниями быть помягче их эксцессы
замечали поменьше.
Возможно даже, после Альбы с мятежниками стали обращаться ещё жёстче, потому что дисциплина упала, и на неконтролируемое насилие стали смотреть сквозь пальцы и не наказывали за него. В конце концов, в ходе многомесячных осад солдаты терпели столько лишений, что удержать их от грабежа и резни во взятом городе было почти невозможно. При этом, в отличие от Альбы, уже не стали смотреть на то, восстал ли сам город, или был захвачен голландцами.
Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба, биография которого сообщает много интересных фактов о его жизни и деятельности, родился в 1507 году. Это был известный испанский генерал, а также популярный государственный деятель. Из-за своей жестокости получил прозвище "Железный герцог".
Детство и юность будущего кровавого герцога
Фернандо де Толеда появился на свет 29 октября 1508 года в одной из старейших и уважаемых дворянских семей Испании. Отец его умер, когда Альварес де Толедо был еще в малолетнем возрасте, далее его воспитанием занимался строгий дед. Он прилагал максимум усилий, чтобы вырастить из мальчика ярого католика, верного слугу царю и дисциплинированного солдата. В возрасте шестнадцати лет герцог Альба уже служит офицером в кампаниях императора Карла Пятого против французов.
С 1531 года Фернандо играл ведущую роль в операциях против турок. Более того, был произведен в генералы спустя два года и отличился во время осады Туниса в 1535 году. После защиты Перпиньян от французского нападения в 1542-м он был назначен Карлом Пятым военным советником при его преемнике Филиппе.
Наиболее известные даты сражений
Герцог Альба командовал кавалерией, которая в значительной степени способствовала императорской победе при Мюльберге в 1547 году. А спустя уже пять лет Фернандо Альварес взял на себя общее командование испанскими силами в Италии. Тем не менее, герцог не может предотвратить поражение имперских сил, как привело к отречению императора в 1556 году.
Филипп Второй, став королем Испании, назначил Фернандо де Толеда губернатором Милана, а также главнокомандующим военными силами Италии. Там герцог Альба ведет войну против папской армии Павла Четвертого, который являлся французским союзником, стоя во главе двенадцати тысяч испанских солдат. Избегая при этом прямого нападения на Рим, чтобы не было повторения 1527 года.
Хитрость Папы, или Полная победа Фернандо
Папа сделал вид, что призывает противников к перемирию, надеясь, что в это время подтянутся французские войска, но испанцы перехватили их и победили в битве при Сан-Квентине. А без поддержки ожидаемых армий папские войска были разбиты. Фернандо Альварес заставил Папу принять мир в 1557 году, что обеспечило испанское господство в Италии более чем на сто лет.
В этом же году между монархами Испании и Франции в городе Като-Камбрези было заключено перемирие. Пока длился этот договор, итальянский полуостров находился в длительном состоянии покоя. А следующий знаменательный этап в биографии известного Фернандо - поход герцога Альбы в 1567 году и его дальнейшее правление в Нидерландах, которое оставило глубокий след в истории в связи с жестокими и кровавыми событиями.
Кровавые деяния знаменитого герцога
В августе 1566 г. в Нидерландах произошло Иконоборческое восстание, в ходе которого был разграблен или вообще уничтожен ряд не только монастырей, но и церквей, а также католические статуи. Для решения возникших гражданских и религиозных вопросов король Филипп Второй отправил Фернандо во главе отборной армии в Нидерланды. Там герцог Альба, биография которого подробно останавливается на этом периоде, оставил о себе наиболее кровавые воспоминания.
Фернандо вступил на территорию Брюсселя 22 августа 1567 года и занял пост генерал-губернатора. И уже через несколько дней основал "Кровавый Совет", чтобы подавить ересь и бунт. Этот Совет работает с суровой строгостью. Даже двух наиболее важных и известных дворян страны, графов, глав фламандской знати, Эгмонта и Горна, арестовали и предали суду. Впоследствии они были казнены.
Новая система налогообложения
Также казням были подвергнуты более одной тысячи мужчин всех рангов, а многие бежали за границу в целях безопасности. Всех, кого осудили, казнили 5 июня 1568 года на Ратушной площади в Брюсселе. Герцог Альба, обладающий жестким характером, не был уверен во фламандской справедливости. Он воспринимал ее как симпатию к подсудимым. Поэтому Фернандо Альварес предпочитал казнь при многочисленных свидетелях.
Содержание войск во Фландрии повлекло за собой значительные экономические затраты. И кровавый герцог Альба решил ввести новый вид налогообложения в основанный преимущественно на испанской системе налогов в размере десяти процентов на каждой передаче товара. Многие провинции на тот момент выкупили свой путь по единовременным выплатам, в связи с этим началось глубокое беспокойство, что процветание стран Бенилюкса подрывается.
Отказ от выплаты налогов, или Мятежные восстания
Некоторые жители отказываются выплачивать "десятину", как прозвали этот налог, и начался бунт, быстро распространяющийся по всем Нидерландам. Принц Оранский по прозвищу Уильям Тихий обратился к гугенотам Франции, чтобы они предоставили необходимую поддержку, и стал поддерживать мятежников. Он вместе с войсками из Франции взял много территорий.
А осада Харлема характеризуется жестокими действиями с обеих сторон. Окончилась она сдачей города и потерей около двух тысяч человек. Благодаря длительным военным кампаниям и жестоким репрессиям повстанческих граждан, которые проводил герцог Альба, Нидерланды закрепили за ним прозвище "железный герцог".
Его репутация была использована в целях пропаганды среди мятежников и для дальнейшего воздействия на антииспанские настроения. Фернандо оставался популярен и в испанских войсках, где он, не колеблясь ни единой минуты, всегда мог безошибочно угадать настроение людей.
Возвращение в Испанию, или Последние годы жизни
Несмотря на продолжающиеся военные действия, ситуация в Нидерландах оказывается не в пользу Испании. После многочисленных репрессий, которые продолжались на протяжении пяти лет, около пяти тысяч казней и постоянных жалоб Филипп Второй решил облегчить ситуацию, разрешив Фернандо де Толеда вернуться в Испанию.
Герцог отплыл из Голландии, по-прежнему раздираемой восстаниями, 18 декабря 1573 года. По возвращении в Испанию Фернандо оказался в немилости у короля. Тем не менее, спустя семь лет Филипп Второй поручил завоевание Португалии именно ему.
Фернандо Альварес женился в 1527 году на своей кузине Марии Энрике де Толедо. От этого брака у него осталось четверо наследников: Гарсия, Фадрике, Диего и Беатрис. Есть также документальные сведения, что первый его ребенок был внебрачным, который появился на свет от дочери мельника.
Герцог Альба, фото которого, конечно, мало известно обычному человеку, но зато хорошо знакомо любому историку, изучающему биографии таких выдающихся личностей, умер в Лиссабоне 11 декабря 1582 года. Останки Фернандо перенесли в Альба-де-Тормес и похоронили в монастыре Сан-Леонардо.
Русскому читателю имя этого человека известно по прекрасной книге «Легенда об Уленшпигеле». Фернандо Альварес де Толедо, третий герцог Альба, ближайший родственник королевы Хуаны Энрикес. Для испанцев - гениальный военачальник. Для протестантского мира - кровавый деспот и палач.
Титул графов, а впоследствии герцогов Альба был учрежден в XV веке. В 1429 году его удостоился епископ Толедо, который передать потомству титула не мог, поскольку детей у него, как у священника, не имелось. После его смерти титул перешел к племяннику, от которого и ведут свой род герцоги Альба.
Фернандо Альварес де Толедо, родившийся в 1507 году, был внуком второго герцога Альба. Отец Фернандо всю жизнь провел в военных походах и погиб в битве с главным врагом испанцев - маврами. Мальчик был еще очень юн, и его взял на воспитание дед. Воспитание было соответствующим, ведь мать деда приходилась родной сестрой испанской королеве. Фернандо совершенно справедливо считал, что в его жилах течет королевская кровь. И вел себя соответствующим образом.
Путь к славе
Он был высокомерен до спесивости и более всего в жизни боялся уронить собственное достоинство. За пренебрежительное отношение к тем, кто был ниже его по происхождению, герцога ненавидели, а за готовность защищать свою честь любым способом - боялись. Ради защиты чести Фернандо не останавливался ни перед чем. Воспитанный в католической вере, он был готов биться за веру, как первые рыцари-крестоносцы. Его не смущало, что идет уже XVI век и что кроме католиков существуют протестанты, которыми населены весьма обширные территории. Фернандо протестантов считал еретиками.
Любой христианин, отошедший от католической церкви, был для него хуже неверного сарацина. Молодой герцог всеми силами рвался на войну, чтобы с оружием в руках защищать свою веру и доблестно служить короне Священной Римской империи, куда входила тогда и Испания...
С шестнадцатилетнего возраста, когда его действия в битве при Фуэнтеррабии были отмечены королем Карлом V Габсбургом, он со своим монархом больше не расставался. Прошел вместе с ним тропами войн по Франции, Италии, Африке, Венгрии, Германии и везде достигал военных успехов. Король весьма ценил заслуги герцога, но тем не менее составил тайное завещание для своего сына, в котором просил того ни в коем случае не позволять Фернандо управлять землями короны и не слушать его советов относительно внутренней политики. Замечательный военный стратег, бесстрашный командир, Альба понимал только язык войны. А что хорошо на поле боя, не годится для мирной жизни.
«Кровавый совет»
Карл V отрекся от престола в пользу сына Филиппа в 1556 году, а через два года тихо умер в монастыре. Филипп, горячо любимый сын императора Карла, был человеком специфическим. С одной стороны, он нежно любил природу, увлекался искусством, а с другой - был в католической вере тверд как алмаз. И так же, как герцог Альба, уповал в решении всех вопросов веры на казни и святую инквизицию.
При его отце Карле по Германии прошла волна восстаний новоявленных лютеран, назревали бунты протестантов в Нидерландах. Принц Филипп был назначен управлять этими склонными к ереси землями, но пока жив был Карл, дело до открытой войны не доходило. Однако, когда вопреки воле отца Филипп доверил поддерживать спокойствие в Нидерландах Фернандо де Толедо и назначил его на должность штатгальтера (наместника), все изменилось.
В 1567 году герцог с небольшим, но сильным испанским войском вошел в непокорную страну, где к тому времени успела произойти первая в истории буржуазная революция и протестанты были сильны как никогда. Правда, революционные страсти шли уже на спад. Но испанское войско всколыхнуло утихающие страсти. Король Филипп дал своему наместнику указание «избавить Нидерланды от еретиков». Герцог, уже немолодой человек, этот приказ исполнил.
Шесть лет его наместничества нидерландцы запомнили навсегда. Это была растянувшаяся на шесть лет Варфоломеевская ночь. Начал герцог с пленения возмутителей спокойствия и вождей революции - Филиппа де Монморанси, графа Горна, и Ламораля, графа Эгмонта. Только Вильгельму Оранскому удалось сбежать в Германию. Там он спешно собирал войско из немецких лютеран и французских гугенотов, чтобы идти войной на герцога.
Фернандо правил Нидерландами с таким зверством, что люди боялись поддерживать бунтовщиков. Едва взяв управление страной в свои руки, он тут же создал так называемый «Совет о беспорядках», который должен был изыскивать и предавать суду мятежников. В «мятежный» список можно было попасть за любую провинность - неодобрение новой власти, отступление от католической веры, происхождение из семьи еретиков или недовольных. В Нидерландах каждый знал: если кого-то арестовали по навету или за веру, то пощады не будет. Созданный герцогом Совет очень быстро окрестили «кровавым».
Всего за первые три месяца власти Альба казнил 1800 человек. Некоторым счастливчикам повезло - их не убили, а всего лишь полностью конфисковали имущество. Но вожди революции Горн и Эгмонт окончили свои дни на плахе. Их казнили сразу после первых побед, которые в 1568 году одержали над Альбой протестантские войска Вильгельма и Людвига Оранских, - в назидание.
Оранские надеялись разбить герцога, но - увы! Два следующих сражения кончились поражением принцев. А в «зачищенных» Нидерландах началась кровавая вакханалия. За пару лет герцог Альба ввел столько новых налогов и выплат, что богатая страна стремительно нищала. Купцы разорялись. Начался голод. Если герцог надеялся экономическими мерами усмирить смутьянов, то он крупно просчитался. К недовольным присоединились даже те, кто прежде не собирался участвовать в восстании.
В 1572 году страну потрясло восстание гезов (от французского gueux - «нищие»). На помощь пришли вдохновители освобождения - Оранские. В результате Испания потеряла две крупнейшие и богатейшие провинции Нидерландов - Голландию и Зеландию. На это герцог ответил мятежникам так, как отвечал всегда, - казнями. Страна была залита кровью. Однако потерянные провинции вернуть так и не удалось.
Король Филипп отозвал своего наместника. Наверное, он наконец вспомнил совет своего отца. Но было поздно: имя самого Филиппа нидерландцы поставили рядом с именем его штатгальтера. И в истории Нидерландов оба они известны как кровавые палачи.
Последнее пристанище
Неудача в Нидерландах глубоко уязвила гордость герцога Альба. И хотя формально он не был смещен, а сам попросил короля об отставке, всеми это воспринималось как опала. Многие такому повороту дел только радовались. У герцога за его долгую жизнь образовалось множество врагов. Были эти враги и в его собственной семье.
В юные годы герцог имел счастье (или несчастье) произвести на свет незаконного сына от деревенской девушки, дочки мельника. Этот сынок сперва умудрился стать рыцарем, потом получил губернаторство в Каталонии. А затем и вовсе вмешался в династические планы королевской семьи, которая надеялась женить его на фрейлине Магдалене Гусман. Сынок, как оказалось, тайно вступил в брак со своей кузиной, дочерью вице-короля Сицилии. Король был в ярости. Сына заточили в крепости Ла-Мота, а герцог Альба был удален от двора. О нем забыли на долгие семь лет.
Но в 1580 году, когда Испания ввязалась в войну за португальское наследство, опальный дворянин был вновь призван на королевскую службу. Его назначили главнокомандующим испанской армией. И он доверие оправдал: войну завершил всего за несколько недель, взяв столицу Португалии Лиссабон, - невероятно быстрая победа над противником и невероятная жестокость и беспощадность испанцев. Португалия была залита кровью точно так же, как прежде - Северные Нидерланды. Герцог, впрочем, жестокостью потери противника не считал. Для него это были всего лишь расходы человеческого материала.
Королю ничего не оставалось, как поблагодарить своего главнокомандующего. Но в Мадрид генерал больше не вернулся. Последние два года он прожил в Лиссабоне. Когда-то, за много лет до этой, последней в его жизни войны, он в шутку вступился за независимость Португалии. На вопрос короля Карла, не пора ли захватить Португалию и присоединить к испанской короне, он сказал так: «Сир, если мы захватим Португалию, куда же бежать от испанской власти нашим опальным сыновьям?» Теперь сыновьям бежать было некуда. И герцог умер.
(с) Андрей Васильев
Благодаря этому его дети и внуки состояли в родстве с правящими в Испании монархами. Филипп II в начале правления покровительствовал своему кузену, 3-му герцогу Альба . Этот знаменитый в своё время полководец вошёл в историю жестоким подавлением Нидерландской революции (в 1567-73 гг. он управлял от имени короля Испанскими Нидерландами).
Третьему герцогу Альба наследовал сын, 4-й герцог, который прибавил к своим владениям герцогство Уэскар . Титулы переходили от отца к сыну вплоть до Франсиско Альвареса де Толедо (1662-1739), 10-го герцога Альба. Сыновей у него не было, а в мужья своей дочери он выбрал графа Гальве из рода Сильва-Мендоса - младшего сына герцога Инфантада .
Род Сильва
В этом браке родился 12-й герцог Альба (1714-78), известный своими приятельскими отношениями с Руссо . Его сын герцог Уэскар умер раньше отца, но оставил дочь по имени Мария дель Пилар Тереса Кайетана де Сильва и Альварес де Толедо . Она известна своим покровительством художнику Гойе . У герцогини Альба не было детей в браке с 15-м герцогом Медина-Сидония (прямым потомком 1-го герцога Фернардино). После её внезапной смерти в 1802 г. герцогский титул унаследовали потомки от брака сестры 12-го герцога Альба с герцогом Бервиком из рода Фитцджеймсов.
Фитцджеймсы
Род Фитцджеймсов происходит по мужской линии от внебрачного сына Якова II Стюарта и Арабеллы Черчилль (сестры герцога Мальборо). Старший сын 4-го герцога Бервика и Лириа от брака с принцессой Штольберг-Гедернской унаследовал титулы отца, а младший, Карлос Мигель (1794-1835), стал 14-м герцогом Альба. Следующий герцог, сын и наследник предыдущего, был женат на сестре французской императрицы Евгении , которая умерла в 1920 году в гостях у семейства Альба. 17-й герцог Альба в конце 1930-х представлял в Лондоне интересы Франсиско Франко .
18-я герцогиня Альба родилась в 1926 году в мадридском дворце Лирия . По данным книги рекордов Гиннесса , ей принадлежало больше официально признанных правительством титулов, чем кому-либо ещё . В общей сложности герцогиня Альба унаследовала от предков свыше сорока титулов. При состоянии, оцениваемом в 600 млн евро, она считалась самой богатой аристократкой Испании.
В октябре 2011 года в принадлежащем ей севильском Дворце дуэний 85-летняя герцогиня сыграла свадьбу с 60-летним чиновником Альфонсо Дьесом. Во время торжеств она пустилась в пляс . Её дочь Эухения Мартинес де Ирухо, герцогиня Монторо, была замужем за известным потомственным тореадором Франсиско Ривера Ордоньесом и растит их общую дочь Каэтану (род. 1999).
Герцогиня Альба скончалась 20 ноября 2014 года во время прохождения курса лечения в клинике «Саградо Корасон» (Sagrado Corazón), Севилья, куда она была госпитализирована из-за сердечной аритмии, пневмонии и обострения гастроэнтерита.
Список герцогов
- Дон Гарсия Альварес де Толедо (ок. 1424 - 1488 ), 1-й герцог Альба (1472-1488)
- Дон Фадрике Альварес де Толедо (1460-1531), 2-й герцог Альба (1488-1531)
- Дон Фернандо Альварес де Толедо (1507-1582), 3-й герцог Альба (1531-1582)
- Дон Фадрике Альварес де Толедо (1537-1583), 4-й герцог Альба (1582-1583)
- Дон Антонио Альварес де Толедо и Бомонт (1568-1639), 5-й герцог Альба (1583-1639)
- Дон Фернандо Альварес де Толедо и Мендоса (1595-1667), 6-й герцог Альба (1639-1667)
- Дон Антонио Альварес де Толедо и Пиментель (1615-1690), 7-й герцог Альба (1667-1690)
- Дон Антонио Альварес де Толедо и Бомонт (1627-1701), 8-й герцог Альба (1690-1701)
- Дон Антонио Мартин Альварес де Толедо Гусман (1669-1711), 9-й герцог Альба (1701-1711)
- Дон Франсиско Альварес де Толедо (1662-1739), 10-й герцог Альба (1711-1739)
- Донья Мария Тереса Альварес де Толедо (1691-1755), 11-я герцогиня Альба (1739-1755)
- Дон Фернандо де Сильва и Альварес де Толедо (1714-1776), 12-й герцог Альба (1755-1776)
- Донья Мария дель Пилар Тереса Кайетана де Сильва и Альварес де Толедо (1762-1802), 13-я герцогиня Альба (1776-1802), поскольку у неё не было прямых наследников, титул после её смерти перешел к её родственнику Карлосу Мигелю Фитц-Джеймсу Стюарту.
- Дон Карлос Мигель Фитц-Джеймс Стюарт (1794-1835), 14-й герцог Альба (1802-1835)
- Дон Хакобо Фитц-Джеймс Стюарт (1821-1881), 15-й герцог Альба (1835-1881)
- Дон Карлос Мария Фитц-Джеймс Стюарт и Портокарреро (1849-1901), 16-й герцог Альба (1881-1901)
- Дон Хакобо Фитц-Джеймс Стюарт и Фалько (1878-1953), 17-й герцог Альба (1901-1953)
- Донья Каэтана Фитц-Джеймс Стюарт , 18-ая герцогиня Альба (1926-2014)
- Дон Карлос Фитц-Джеймс Стюарт и Мартинес де Ирухо (род. ), 19-й герцог Альба (с 20 ноября 2014)
Владения герцогов Альба
Герцогам Альба принадлежит значительная картинная галерея. Наиболее ценные полотна - такие, как «Венера перед зеркалом », «Маха обнажённая » и «Мадонна Альба », - после смерти 13-й герцогини были распроданы. Кроме того, имя герцогов носит датированный XV веком кодекс Альба с одним из первых переводов Библии непосредственно с древнееврейского на романский язык.
| Замок Кока близ Сеговии | Замок Миранда-дель-Кастаньяр | Дворец Лирия (Мадрид) |
Напишите отзыв о статье "Герцоги Альба"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Герцоги Альба
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
